Ревизор Империи

"Идиот… Кто же за паспортом без фоток приходит? И какие надо на здешний паспорт — с уголком или без уголка? Попробовать дурачком прикинуться?"

— Не успел. На заводе не сказали, что надо фотографию…

— Книжки английского образца ввели недавно, вот и забывают. Непременно надо.

— Понял. Где можно быстро сняться?

— Сейчас организуем. Пройдемте со мной на второй этаж, там Казимир Михалыч обычно преступников запечатлевает, он сейчас свободен, за отсутствием таковых, и в момент сделает.

Казимир Михалыч оказался толстеньким всклокоченным человеком в халате и фартуке, испачканном химикалиями. Он явно обрадовался работе, долго вертел Виктора на табурете и настраивал камеру — не огромный ящик с мехами, а вполне модерновый "Кодак" девять на двенадцать на штативе, похожий на довоенный "Фотокор", — пока паспортист записывал в книжечку приметы Виктора. Удовлетворившись видом анфас, Казимир Михалыч пыхнул в воздух магнием и ушел проявлять пластинку.

— С вас сборы, ну и для заполнения бланка документы.

— Простите, а какие именно?

— Документы? Ну, как обычно. Нужны подтверждения, где и когда родились, предыдущее место постоянного проживания, что под надзором не состоите, судимы не были, ограничений на проживание в нашем уезде не имеете, и прочее.

— А как же… Дело в том, что в силу непреодолимых обстоятельств требуемые бумаги полностью отсутствуют, восстановление требует много времени, а мне приказали приступить к исполнению служебных обязанностей уже сегодня.

Паспортист почесал в затылке.

— Прискорбно…

Веристов все же все рассчитал, подумал Виктор.

— Прискорбно, — продолжал паспортист, — но из дирекции завода насчет вас телефонировали, а гостапо к вам претензий не имеет. Для афериста или мошенника ваша будущая служба все равно что в пасть тигру голову класть, а на прочее — разное думать нет оснований. Придется взять грех на душу и записать с ваших слов. Вы уж, пожалуйста, не подведите.

— Понял. Как могут быть выражены размеры моей признательности за решение вопроса по существу?

— Что? Нет — нет, даже разговоров никаких быть не может. За вас телефонировали, — многозначительно закончил фразу чиновник.

"О как. Взятки категорически нет, а телефонное право покруче царских указов. И что означает — тигру в пасть? Типа мафия, украдешь — закопают? Ладно, аферы не мой профиль…"

18. Два последних дюйма

На этот раз Виктор пообедал в трактире Причахова. Двухэтажное деревянное здание с огромными, как на верандах, украшенными резьбой окнами на втором этаже, выкрашенное голубой краской, стояло сразу за Базаром на углу нынешнего Пролетарского сквера и лороги к проходным. Окна трактира выходили на длинные ряды рабочих казарм из красного кирпича, по бокам от входа торчали плакаты: "Обслужим молниеносно" и "На чай не берем". Этакий старорежимный "Макдональдс" с резными украшениями на фасаде под русский теремок.

Впрочем, фастфуда в меню не оказалось, а мигом подлетевший работник дореволюционного общепита предложил Виктору что‑то вроде бизнес — ланча: на первое густая уха из ершей, на второе — вареный судак с картофелем и хреном, приправленный постным маслом, салат из квашеной капусты, оладьи с вареньем и кисель, а вместо хлеба — жареные гренки. Все вместе выходило в сорок три копейки. Был предложен также и графинчик, от чего Виктор отказался. Деньги надо было уплатить вперед, после чего перед Виктором моментально появились фаянсовые тарелки с фамилией хозяина заведения, источавшие аппетитный запах.

На столике у окна стоял ореховый ящик полифона; миловидное дамское личико взирало на посетителей с внутренней стороны открытой крышки, медленно вращался диск, перебирая штифты, и из ящика одна за другой выскакивали звенящие ноты, неторопливо складываясь в наполненном ароматами блюд воздухе заведения в мелодию "Хорста Весселя". Впрочем, здесь она звучала как‑то умиротворяюще.

"Так, еще один нацистский артефакт. Случайность или нет? Или в этом какая‑то зацепка, наводка на характер миссии? А может, все потому, что я просто в нашем мире с этим не сталкиваюсь? Гитлер запоганил целый культурный слой, его у нас убрали от лица подальше, а тут оно есть и замечается? Ну и черт с ним."

Когда у человека не устроен быт, особо философствовать не тянет. Пора было обзаводиться всякой незаметной, но ужасно необходимой мелочью, начиная от галош и зонтика и кончая чемоданом, и начать искать более подходящее статусу и доступное по цене жилье — Виктор отчего‑то решил, что оно должно быть с самоваром, но без прислуги. Смущало, правда, то, что Бахрушев не дал ему сразу что‑то разрабатывать, а загрузил разбираться с отчетами о поломках колесных тракторов системы Мамина — завод, оказывается, их тоже выпускал, примитивные, с двенадцатисильным прожорливым двигателем на паровозной нефти, градирней вместо радиатора и всего на одной передаче. Тем не менее в этих сотнями выпускаемых брутальных кусках железа что‑то ухитрялось ломаться. Странно, почему эти отчеты не дали для анализа самому конструктору трактора.