Ревность волхвов

– Честно скажу, – развел руками дипломат, – никаких конкретных улик, связывающих Сыромятского именно с убийством, нам также обнаружить пока не удалось. А второго января – но это строго между нами! – ему удалось попросту уйти из-под наружного наблюдения, и чем он занимался в тот день, неизвестно. Он ведь хитер, как дьявол, а возможности оперативного наблюдения в иной, суверенной стране, у наших служб, как вы понимаете, сильно ограничены…

– Наружка провалилась. А подслушка? – невинным голоском поинтересовалась Леся.

Боков тяжело взглянул на нее.

– А вы, по-моему, знаете куда больше, чем рассказываете… Поэтому, мне кажется, именно вы можете отыскать улики, изобличающие Сыромятского в убийстве. Буду с вами предельно откровенен: нам бы очень хотелось, чтобы они нашлись.

На Лесином лице мелькнуло удивление – на моем, боюсь, тоже. И Боков эту нашу реакцию, видать, отследил, потому что сказал:

– Вы же взрослые люди, вы понимаете: встречи и беседы Сыромятского, пусть с самыми подозрительными типами, – это одно. Следователям нужно очень и очень потрудиться, чтобы невинную логистику (пусть даже наркотиков!) перевести на язык статей Уголовного кодекса. Тем более в чужой, европейской стране. Вы, Олеся, как будущий юрист, особенно хорошо должны это понимать.

Теперь Боков обращался к одной только Лесе. Я даже почувствовал себя лишним.

– Совсем другое дело – убийство. К убийцам любой суд, даже неспешный финский, вряд ли будет испытывать снисхождение. Поэтому если вы поможете нам – мы

впоследствии сможем всячески помочь вам. Я имею в виду и помощь в учебе, и в хорошем трудоустройстве, прописке и даже решении столь сложного вопроса, как квартирный…

Леся переспросила с ледяной вежливостью:

– Вы хотите, чтобы мы раскрыли убийство? – Я отдал ей должное: она сказала «мы», не отделяя себя от меня. – Или чтобы мы повесили его на Сыромятского?

Дипломат – в ответ на заданный в лоб вопрос (все они такие!) – заюлил:

– Никто же не собирается действовать противозаконными методами. И вас я к тому ни в коем случае не призываю. Никто не намеревается, тем более здесь, в Финляндии, фабриковать улики. Но, – голос его обрел уверенность, – если, повторюсь, вы имеете какие-то факты, способные изобличить эмиссара наркомафии, или хотя бы даже подозрения против него, я прошу вас сообщить их следствию. Или мне. Прямо сейчас.

Леся ответила мгновенно, не раздумывая:

– Никаких улик против Сыромятского у нас нет.

Да, улик у нас и правда не было. Но подозрения – были. Родион встречался с носатым Панайотом. А Панайот был знаком с Вадимом раньше. И не просто знаком, а, судя по их беседе в «Гондоле», враждовал с ним… Но эти детали Леся не сочла нужным сообщать Бокову. Естественно, я тоже влезать не стал.

Дипломат погрустнел:

– Что ж, очень жаль. Но вы обещаете подумать над моим предложением?

Леся горячо его заверила, что да, конечно, мы непременно подумаем.

– Может, выпьете чего-нибудь на посошок: виски, ром, водка, ликер?

Разумеется, мы отказались.

Боков встал, и мы тоже поднялись.

– Если вы узнаете – или вспомните – хоть что-то, связанное с Сыромятским, пожалуйста, сразу же позвоните мне.

Последние слова в разговоре запоминаются лучше всего. Эту заповедь разведчика Штирлица дипломат, очевидно, хорошо знал – и успешно применял на практике.

– Разумеется, – вежливо сказала Леся.

Мы вышли.

На улице – даже странно! – все еще не стемнело. По городку по разным направлениям сновали туристы – в основном русские.

Когда мы сели в машину, Леся, задумчиво улыбнулась:

– По-моему, меня впервые в жизни пытались купить…

Я кивнул.

– По-моему, тоже. Ну, и что ты думаешь по этому поводу?

Девушка передернула плечами.

– Я ему уже все сказала. Подставлять Родиона я не буду.

– Ты такая правильная.

– Нет, я не правильная. Я просто не хочу начинать свою карьеру со лжи и подтасовок.

– Можно подумать, тебе квартира в Москве не нужна.

– Нужна. Но ты заметил: его обещания прозвучали очень уж неопределенно: поможем, посодействуем, возможно, даже квартирный вопрос решим…

– Значит, дело не в принципах? Вы просто в цене не сошлись? – я посмотрел на нее в упор.

Леся отвела глаза.

– Включи, пожалуйста, печку. – А потом с вызовом глянула на меня: – Я ведь уже все сказала – ему

. Почему я еще должна оправдываться – перед тобой?

Она была права. Я промолчал.

Девушка тряхнула волосами и проговорила помягчевшим голосом:

– А вообще, когда тебя пытаются купить, это, оказывается, довольно приятно…

Я улыбнулся.

– Да, потому что это свидетельствует о твоем высоком профессионализме.

– Мой профессионализм мне еще придется доказывать…

Я сменил тему:

– У Бокова был разговор – к тебе. И предложение – к тебе. А зачем он позвал нас обоих?

Девушка ответила, не задумываясь:

– Чтобы был свидетель нашего разговора. Чтобы я не смогла неправильно интерпретировать его слова. Если мне вдруг придет в голову.

Разговор в закрытой машине с напрочь запотевшими стеклами снова сблизил нас. Опять показалось, что мы одни в целом мире. Я улыбнулся: