Революция 1917 года глазами современников. Том 3 (Октябрь 1917 г. - январь 1918 г.)

[Троцкий и Смольный институт] за осуществление «демократического мира» А.Ф. Керенского и И.Г. Церетели. Они объявили, что дело мира в руках правительства народных комиссаров. Троцкий публикует «тайные договоры» и пишет ноты союзным и нейтральным посольствам, а прап[орщик] Крыленко послал парламентеров к немцам с того участка фронта, на который его пустили. Таковы события с внешней стороны. Каков их внутренний смысл и значение?

Россия существовала до Троцкого и будет существовать после Троцкого. Эта, казалось бы, достаточно простая истина, не приходящая, по-видимому, в голову народным комиссарам, влечет за собой ряд совершенно определенных, весьма тяжелых последствий. Компания из Смольного понесет свою ответственность, но, к сожалению, ответственность за нее понесет и Россия, -ответственность за то, что она допустила у себя тот, ни с чем в истории не сравнимый, скандал - я другого слова подобрать не могу, - который сейчас совершается ³²²

. В бреду своих приказов по армии и флоту прап[орщик] Крыленко, «верховный главнокомандующий», высказал весьма резонную мысль о том, что «только сильный добьется своего». Устроенный в Петербурге всемирный скандал имеет, конечно, только один объективный смысл: он упраздняет последние, сохранившиеся после всех испытаний последних месяцев, источники нашей силы. Их сохранилось немного после управления А.Ф. Керенского, а теперь их просто нет. И истина, высказанная прап[орщиком] Крыленко, имеет все шансы восторжествовать: сильные своего добьются, а слабые подчинятся решениям сильных. Пусть никто не думает, что, высказывая это, я полемизирую с кем бы то ни было в каком бы то ни было лагере. Я констатирую тот факт, о котором не может быть спора, ибо он уже налицо.

Что значили публикации Троцкого? В них нет ничего, что не было бы ранее известно, а при полной безграмотности, с которой осуществляется обнародование документов, даже тем, кто не следил за внешней политикой, эти документы конечно, ровно ничего не говорят. Но дело не в этом. С Россией, которая существовала до Троцкого, и которая будет существовать после

Троцкого, велись переговоры и заключались соглашения, причем было условлено, что обнародование этих переговоров и этих соглашений совершится только с общего согласия участников. Пришел Троцкий, объявил, что до него России не было и что после него ее не будет, залез в чужой карман и снес в газету найденные там чужие письма. Ничего другого не произошло, и громкие заявления о «разоблачении тайн» и прочий словесный покров из плохого бульварного романа, в который дело облекли еще предшественники Троцкого, ни в какой мере простой и непосредственной наготы публикации не скрывают. Из этого, весьма простого и весьма несложного, факта вытекают столько же простые и несложные последствия: совершенно очевидно, что с виновниками публикации нельзя иметь дело всем тем, кто до того «упрощения» отношений, до которого дорос Троцкий, еще не дошли.

К сожалению, в действиях Троцкого, кроме отсутствия самой элементарной культурности, обнаруживается еще и прямая злая воля. Она особенно характерна в ноте английскому послу и свидетельствует о намерении, во что бы то ни стало, добиться разрыва с союзными посольствами.

Я не знаю, почему Троцкий думает, что так выгодно и хорошо то одиночество, лицом к лицу с врагом, к которому он с такой злобностью стремится. Я боюсь, что в его действиях скрыто нечто иное, чем простая мегаломания, вызванная у большевиков завоеванием нескольких комнат в Смольном институте и возможностью печатать в «Правде» весь вздор, который им придет в голову. Союзникам не стоит, конечно, бороться с этой упрямой и тупой «провокацией»: после того как Ленин объявил государственное банкротство России особенно удобным средством борьбы за свою программу, нет, конечно, тех слов, которые могли бы вообще произвести на «народных комиссаров» какое-либо впечатление.

Прап[орщик] Крыленко делает то же дело, но в других формах. Послав трех парламентеров из пятой армии за германскую линию, он предлагает немцам вступить с ним в переговоры об «установлении перемирия на всех фронтах воюющих стран» ³²³. Таким образом, он собирается говорить даже не за Россию одну, а за всех союзников вместе взятых. Весьма вероятно, французы, англичане, американцы и итальянцы и не подозревают, в чьих руках перемирие на их фронтах. Прап[орщик] Крыленко позаботится и о них. Это, конечно, прямой бред. Но в нем та же «система». Прап[орщик] Крыленко также усердно работает над созданием нашего одиночества, как и его петроградский коллега.