Революция

В Красноярске уже жил-проживал ученик нашего Айболита и одновременно — «тайный» выпускник «ШЭММа», с лекарствами против туберкулёза «оттуда». Нам самим, слава Богу, они практически не пригодились — исключая, нескольких случаев с жёнами или детьми «подневольных» попаданцев.

Мы с Мозгаклюем просчитали несколько вариантов, но сработал самый из них для нас благоприятный: получив мою телеграмму, Ученик — буквально в течении пары недель, оказался в посёлке Костино, где загибался от чахотки будущий Вождь. Подробностей не знаю — может на оленьих упряжках добирался, может — на собачьих… Не вникал. Главное, что добрался! Причём, «вовремя».

Кроме лекарств, буквально в момент поставивших Сталина «на ноги», Ученик привёз ему кучу литературы от меня, тёплую одежду — в том числе «арктическое» бельё из кроличьего пуха, всякие вкусные вкусности — типа сгущёнки, уже производящейся нашим «USSR-АГРОПРОМОМ»… Ну и, немного денег.

Только, никому не говорите, но в данный момент этот «тайный» — главный врач Кремлёвской больницы!

По-моему, я про него уже упоминал, да?

Вот же память стала, а?!

Второй раз я встретился со Сталиным уже после Февральского Переворота, в Петрограде на совещании ВЦИК большевистской партии…

Удивлены? Не удивляйтесь! Время было, до крайности бардачное: практически любой мог попасть куда угодно — лишь бы желание было, морда понаглее да немного фарта! Меня же пригласил сам Иосиф Виссарионович…

Правда, в письме он мне написал, что желал бы встретиться — но, не указал точного места встречи. Вот я с ним и, встретился!

На том совещании были Шляпников, Дзержинский… Кто-то ещё, не помню — кроме самого Сталина, человек восемь. Помню, все на меня оборачивались да меж собой переглядывались, пока Сталин — довольно скоро выйдя из состояния «соляного столба», не сказал им, что я «свой».

Свой, не свой — но, я точно большевикам «чужим» не был: через Мозгаклюя да покойного Ильича Конкретного!

Правда, в лицо меня знали очень немногие…

Дело было так.

На совещании речь шла об пропаганде — в частности об антивоенной пропаганде среди солдат. Об увеличении для этой цели тиража большевицких изданий — газет «Правда» и «Рабочий путь». Сталин то был, фактически редактором этих газет!

Предлагалось закупить необходимое полиграфическое оборудование в Швеции… Подозреваю, что на деньги «германского Генштаба»!

Тут, я впервые подал голос:

— Может, я смогу, чем-нибудь помочь товарищам? Как нарочно, в Петрограде у меня имеется необходимое вам полиграфическое оборудование производства «USSR-ПОЛИГРАФ». Как и, запасы краски и бумаги. Могу помочь и, специалистами — если, нужда будет…

Первым вышел из состояния полного офуения товарищ Сталин:

— Разрешите представить, товарищи: Стерлихов Дмитрий Павлович — мой очень хороший… Друг!

— Честь имею, — слегка поклонился я.

— ТОТ САМЫЙ?! — хором ахнули большевики.

— Тот самый, тот самый…,- подтвердил я.

— Товарищ Стерлихов, — продолжал дальше Сталин, — очень давно сочувствует революционному движению и сотрудничает с нашей партией…

— Стараюсь, по мере своих очень скромных возможностей…,- ещё раз слегка кивнул головой я, изображая лёгкий, но почтительный поклон.

Ну, в принципе, с революционерами вообще и с социал-демократами в частности — каковыми до сих пор ещё являлись большевики, сотрудничали многие русские предприниматели… Вспомним того же Морозова, к примеру. Да и, процентов на десять-пятнадцать, их партия состояла из выходцев их торгово-промышленных кругов[48]…

Так что, охала и ахала большевицкая верхушка не долго! Вскоре, разговор перешёл в конструктивное русло:

— Какова будет цена за полиграфическое оборудование? — спросил кто-то.

По-моему, это был Красин.

Я уселся поудобнее…

— Если бы, вы — прямо сейчас приняли б, меня в свою партию, — начал я шутливым тоном, — я б, вам бесплатно предоставил… В порядке уплаты членских взносов!

Большевики, даже Сталин заметно напряглись в сладком предвкушении холявы…

— Но, мне надо чем-то платить своим рабочим…,- обломил я их, — хотя, как «сочувствующий», я продам это оборудование намного дешевле — чем вы заплатите за шведское. Я уже не говорю про время — которое дороже всего, транспортные расходы или про качество…

Про качество моих печатных изданий, знали все в России!

Поторговались… Я, как будто уступая, немного скинул цену, к тому ж, предоставил отсрочку на три месяца и своих специалистов-печатников. Весь ВЦИК — в полном составе, выглядел вполне удовлетворённым совершившейся сделкой — считая, что они «обули» буржуя на бабки.

Я тоже… Был вполне удовлетворён: внедрить своих людей в главное средство СМИ — хоть противника, хоть союзника, это — большая удача!

После совещания, мы с Иосифом Виссарионовичем немного пообщались… Ну, то да сё — о чём, люди давно не видевшиеся, обычно беседуют? Ясно, что не о «полиграфии»!

Перед расставанием¸ я как будто бы невзначай, заметил:

— А, почему речь шла об антивоенной пропаганде среди солдат, Иосиф?