Революция муравьев

Пика с огненным наконечником задевает лепестки кувшинки. Цветок отсырел настолько, что поджечь его сразу не удается, однако удара тарана хватает с лихвой, чтобы вышибить из равновесия всех неприятельских стрелков, и они падают в воду. Пока что от огня не было никакого проку, разве что он помог рыжим воинам исполниться решимости и готовности прибегнуть даже к запретному оружию.

Видя такой успех, осажденные приободряются. Они расстреливают последние запасы кислоты – и ряды муравьев-карликов заметно редеют.

Со своей стороны, 103-я принцесса, смекнув, куда нужно целить огненным тараном, поджигает кувшинки одну за другой. Поднимается сплошная дымовая завеса. Напуганные запахом обугливающихся кувшинок, нападающие предпочитают убраться подальше от пожарища и пристать к берегу. На свое счастье, поскольку уже заполыхал и таран. Этим и опасен огонь. Он способен причинить немалый ущерб не только тем, против кого он направлен, но и тем, кто его направляет.

У белоканцев нет возможности даже сблизиться с неприятелем и вступить с ним в ближний бой, а ведь только в ближнем бою муравьи-противники могут показать друг дружке умение пользоваться челюстями как фехтовальным оружием. 13-й, а он самый боевой в отряде, сокрушается, что не смог откусить хотя бы пару переднеспинок у этих дерзких карликов.

103-я принцесса дает знак выбросить горящую ветку в воду, и как можно дальше.

Броненосец-черепаха подходит к осажденным камышовым зарослям.

«Только бы 24-й был жив

!» – заклинает про себя 103-я принцесса.

104. Стычка в лицее

Из культурного центра вышло пятьсот человек, а когда они пришли на площадь перед лицеем, их уже было восемь сотен.

Однако эта манифестация не имела ничего общего с экономической забастовкой: это был настоящий карнавал в прямом смысле слова.

В Средние века карнавал имел определенное значение. То был день дураков, когда все могли снять напряжение. В день большого карнавала попирались все правила. Люди имели право дергать за усы жандармов, толкать в лужи городских управляющих. Разрешалось звонить во все двери и бросаться мукой в лицо кому угодно. Люди сжигали карнавальное чучело – громадную соломенную куклу, символ всесильной власти.

Именно благодаря дню карнавала местные власти делали все, чтобы их почитали.

В наши дни истинный смысл этой общественно необходимой манифестации уже забыли. Карнавал превратился в праздник торговцев, как, например, Рождество – день отцов, матерей или бабушек: отныне он стал праздником потребления.

Забыта и главная идея карнавала: создавать у народа иллюзию, что бунтовать можно, но лишь один-единственный день в году.

Сейчас же всем этим молодым и не очень молодым людям, впервые с тех пор, как они появились на свет, выпал случай не только что-то отпраздновать, но и выразить протест против ущемления их прав. Восемь сотен человек, которые до сих пор едва сдерживались, вдруг объединились в безудержном торжестве.

Поклонники рока и просто зеваки шли длинной, шумной, многоцветной когортой. Но на площади перед лицеем путь им перегородили шесть машин республиканских отрядов безопасности (РОБ).

Манифестанты остановились.

И смерили взглядом выстроившиеся в цепь силы правопорядка. Жюли оценила положение.

Комиссар Линар, с повязкой на рукаве, стоял впереди цепи лицом к шумной толпе.

– Расходитесь! – крикнул он в мегафон.

– Мы не делаем ничего плохого, – ответила Жюли, у которой не было мегафона.

– Вы нарушаете общественный порядок. Уже десять вечера с лишним. Жители ложатся спать, а вы на ночь глядя затеяли всю эту шумиху.

– Мы хотим всего лишь устроить праздник в лицее, – возразила Жюли.

– Лицей ночью закрыт, и попасть на его территорию без официального разрешения вы не можете. Вы и без того изрядно повеселились. Так что расходитесь по домам. Повторяю, горожане имеют право на сон.

Стушевавшись на мгновение, Жюли тут же спохватилась, вспомнив про свою роль пассионарии:

– Мы не желаем, чтобы народ спал. Пусть все просыпаются!

– Это ты, Жюли Пенсон? – вопросил комиссар. – Ступай домой, а то твоя мамаша, поди, уже бьет тревогу.

– Я свободный человек. И мы здесь все свободные люди. Нас ничто не остановит. Вперед, за…

Нужное слово как будто застряло у нее в горле. Сперва тихо, а потом со все большей решимостью она проговорила снова:

– Вперед, за… революцию!

По толпе прокатился ропот. Все были готовы играть до конца. Ведь то была всего лишь игра, хотя благодаря появлению полицейских она становилась небезопасной. Не дожидаясь клича Жюли, манифестанты вскинули вверх кулаки и дружно затянули свой гимн:

Все кончено, все решено.Откроем души наши нараспашку.И утром ветер свежий пусть пахнет в окно.

И все как один, широко расставив руки, чтобы показать, что их много – целая площадь, они двинулись к лицею.