Революция муравьев

Чтобы адаптироваться к жаре или холоду, он делает одежду из меха.

Какой-нибудь вид животных миллионы лет ждал, пока изменения произойдут с его телом, а человек делает то же самое за несколько дней, искусственно, из подручных материалов.

Эта мастеровитостъ и заменяет ему морфологическую эволюцию.

Мы, муравьи, тоже давно не меняемся потому, что решаем свои проблемы без помощи морфологической эволюции.

Наш внешний вид остается прежним уже сто миллионов лет, это свидетельство наших успехов.

Мы – совершенные существа.

А все остальные виды подвергаются влиянию окружающей среды – паразитов, климата, болезней, только человек и муравей избавлены от этого.

Благодаря нашим социальным системам мы преуспели.

Почти все наши новорожденные вырастают до взрослого состояния, а продолжительность жизни увеличивается.

Но и человек, и муравей сталкиваются с одинаковой проблемой: перестав приспосабливаться к окружающей природе, им остается силой приспосабливать ее к себе.

Они делают мир более удобным для себя. Это уже не биологическая, а культурная задача.

Чуть подальше пиротехники продолжают свои эксперименты.

5-й старается ходить на двух лапках, помогая себе раздвоенной веточкой, как костылями. 7-й пишет свою фреску, изображающую одиссею 103-й и ее открытие Пальцев. 8-й пытается смастерить рычаг с противовесом при помощи веточек и чаш, сплетенных из листьев.

После такого долгого рассказа принцесса чувствует себя усталой. Она вспоминает о саге, которую хотел написать 24-й: «Пальцы». Теперь, когда принц погиб в огне, остается мало надежды увидеть когда-нибудь первый муравьиный роман.

Упав на землю после очередной попытки пройтись на двух лапках, 5-й подходит к принцессе. Он сообщает ей: проблема искусства в том, что оно хрупко и плохо поддается транспортировке. Во всяком случае, яйцо, которое 24-й хотел заполнить своим романом, невозможно переносить на большие расстояния.

– Можно было погрузить его на улитку, – выделяет 103-я.

5-й напоминает ей, что улитки иногда пожирают муравьиные яйца. Он считает, что нужно изобрести легкое, переносное и желательно не поедаемое брюхоногими мирмекийское искусство.

7-й берет листок, чтобы начать новый фрагмент фрески.

– И это мы тоже никогда не сможем с собой унести, – говорит 5-й, открывший для себя громоздкость искусства.

Два муравья советуются, и вдруг 7-му в голову приходит идея: почему бы не рисовать узоры кончиком мандибулы прямо на панцирях муравьев?

Идея нравится 103-й. Она знает, кстати, что у Пальцев есть подобный вид искусства, он называется «татуировка». Эпидерма у Пальцев мягкая, поэтому они вынуждены вводить в надрез краску, а муравью – еще проще, надо просто процарапать хитин кончиком мандибулы, как янтарь.

7-й хочет татуировать панцирь 103-й, но до того, как стать юной принцессой, рыжий муравей был старым разведчиком, и латы его покрыты столькими царапинами, что среди них и не заметишь рисунка.

Они решают позвать 16-го, самого молодого муравья в отряде, панцирь его, по крайней мере, чист. И вот, старательно используя кончик мандибулы как резец, 7-й начинает процарапывать приходящие ему в голову узоры. Прежде всего он решает изобразить муравейник, объятый пламенем. 7-й рисует его на брюшке молодого бел-о-канца. Царапины образуют длинные арабески и завитки, нитями переплетающиеся между собой. Муравьи, лучше замечающие движение, больше заинтересованы направлением языков пламени, чем их подробностями.

137. МАКСИМИЛЬЕН У СЕБЯ

Максимильен вынул из аквариума мертвых гуппи. Последние два дня он ими мало занимался, и рыбки опять наказали его самым жестоким образом: погибли. «Эти аквариумные рыбки, выведенные скрещиванием ради одной лишь красоты, все-таки очень слабенькие», – подумал полицейский и спросил себя, не лучше ли выбрать рыбок дикой породы, менее красивых, но уж точно более жизнеспособных и выносливых.

Он бросил трупы в мусорное ведро и в ожидании ужина пошел в гостиную.