Революция не всерьез. Штудии по теории и истории квазиреволюционных движений

Последним, кто пытался обратить внимание анархистов на тотальный кризис движения и подтолкнуть их к поиску путей обновления, был лидер «Хранителей Радуги» Сергей Фомичев. С. Фомичев также фиксировал, что анархо-движение пребывает в кризисе как минимум с 1993 г.: «К 1990 году в бывшем СССР сформировалось мощное анархистское движение, насчитывающее в своих рядах несколько тысяч человек. Уже к 1993 г. этого движения практически не существовало. Где-то в период между двумя московскими «белыми домами» движение распалось… Движение распалось потому, что не смогло приступить к реализации своих задач. Задач… у движения попросту не было. Ему нечего было предложить вышедшим на улицу людям. Оно не имело ни малейшего представления о том, каким образом и что именно нужно делать для воплощения своих идеалов».[343]

Нарисованная С. Фомичевым картина глубоко пессимистична:

«Современные российские (и все остальные бывшие советские) анархисты в основном ничего не делают. Они практически не занимаются теорией и лучшее, что могут выдать, это манифест или памфлет, а также не особенно глубокие статьи по истории анархизма.

Разрыв между утопией и существующей реальностью настолько велик, что о какой-либо продуманной стратегии анархистского движения не может быть и речи»

.[344]

С. Фомичев признал организационную и теоретическую несостоятельность как анархо-синдикалистов, так и анархо-коммунистов (которых он называет «революционными» анархистами): «Анархо-синдикалистам в нашей стране не удалось сделать ничего абсолютно синдикалистского, однако они продолжают упорно держаться за догматические концепции, разработанные главным образом в конце прошлого века…

Странная вещь: лидер ГРАС Вадим Дамье, говоря о «зеленых» как о политическом трупе только потому, что их общественная активность к началу 90-х упала, свято верит в анархо-синдикализм, звезда которого закатилась еще в 30-е годы…

«Революционеры» мало думают об изменении условий революционной борьбы. Это им, как правило, ни к чему. Современный уровень технологии, который имеется в распоряжении спецслужб, не позволяет существовать подпольным террористическим организациям анархического толка».[345]

С. Фомичев справедливо указывал на абсурдность восприятия анархистами панков как «нового революционного класса»: «Ориентация на панков как на революционный класс — красивая телега и ничего больше. Трудно найти панка, который бы дочитал до конца «Одномерного человека» (вряд ли хоть один вообще начинал читать Маркузе, да и издали его у нас совсем недавно). А ведь это в некотором роде библия «новых левых»…» Он отмечает также тенденцию к эстетизации политики у анархистов (то есть фашистскую по психологии тенденцию): «На первый план выходит эстетика революционной поэзии. Крутость фразы становится решающим аргументом в дискуссии, пусть даже она сколь угодно абсурдна… Тот же механизм, что и у общества потребления… — красота и изящество обертки, а не качество содержания становятся решающим фактором. Этакий революционный тампакс с кровью синего цвета, подобный тому, что можно увидеть на известном рекламном продукте».[346]

С.Фомичев надеялся вызвать в анархистских кругах дискуссию, которая, возможно, могла бы помочь анархистам в поисках путей выхода из кризиса, но его надеждам не суждено было сбыться. Если до того анархисты предпочитали не замечать критику или отвергать ее как «выпады ренегатов» (в случае с Цветковым), то на статью С. Фомичева последовали отклики, показавшие, что анархистское сообщество просто не поняло, о чем писал С. Фомичев и ради чего. Отвечавшие С.Фомичеву Игорь Мангазеев и Александр Шубин каждый в своих статьях и отказались признать существование кризиса в анархистском движении — и в то же время согласились с наличием такого кризиса. Собственно, и ответ И. Мангазеева, и ответ А. Шубина на статью С. Фомичева не были ответами, что само по себе — показатель тяжести ситуации, сложившейся в анархистском сообществе в области теоретической мысли. И. Мангазеев заявил (вслед за Эдуардом Бернштейном): «конечная цель — ничто», а А. Шубин посвятил большую часть своей статьи апологии «Общины», КАС, А. Исаева и себя лично, предложив в качестве лекарства от всех болезней опыт «исторических лидеров» КАС, то есть уход из анархистского движения ради решения конкретных «оперативно-тактических» задач в рамках других, не анархистских, движений и структур. Последнее, возможно, — разумное предложение, но все же его нельзя считать путем вывода анархистского движения из кризиса, это, безусловно, — капитуляция перед лицом кризиса: вплоть до упразднения анархистского движения вообще.[347]