«Революция сверху» в России

«Королями адвокатуры» были В. Д. Спасович, Д. В. Стасов, П. А. Александров, Ф. Н. Плевако, Г. В. Бардовский, В. Н. Герард и другие.

Разумеется, на этих людей начальство смотрело косо; некоторые позже попали в тюрьму и ссылку; справочный сборник, изданный в 1914 году к 50-летию судебных уставов, сетовал, что в российских законах только защитники предостерегались против нарушений «должного уважения к религии, закону и установлениям властей», тогда как в других кодексах нередко предупреждались обе стороны — и защита, и обвинение; наконец, почти не удалось в ту пору, в отличие от многих других стран, допустить адвокатов к предварительному следствию (то, о чем столь много пишут наши современные газеты!).

Итак, два «камня преткновения» нашей сегодняшней юстиции — судебная ответственность учреждений, а также адвокат на следствии — существовали и в ХIХ веке; эти «недостатки» лишь отчасти компенсировались некоторыми «достоинствами».

Снова и снова суммируя данные о судебной реформе, отметим ее особую роль при сильном централизованном авторитарном государстве. Власть упорно сопротивляется представительным учреждениям, например, решительно противится образованию всероссийского земства, поэтому демократия при подобной системе в немалой степени опирается на независимость судов (с чем и правительство соглашается более охотно)…

Надеемся, что серьезнейшая реформа советского суда, творческое усвоение им в новых социальных условиях лучших сторон суда буржуазного — все это будет главнейшей чертой демократизации…

Земская и судебная реформы 1860-х годов способствовали большему отделению общества от государства.

В том же духе действовала и университетская реформа.

Вспоминаю эпизод, как однажды в Казанском университете почтенный историк обратил наше внимание на сравнительно недавно выставленную картину: юного студента Владимира Ульянова прямо в университетском помещении стремятся арестовать полицейские чины. «Мы объясняли товарищам, — шепотом поведал нам ученый, — что картина несколько не соответствует действительности. Владимира Ильича арестовали за пределами университета, так как полиция, согласно тогдашнему уставу, не имела права туда входить; товарищи, однако, сказали, что так будет убедительнее!»

Как известно, самоуправление русских университетов переживало приливы в царствование Александра I и отливы при Николае I. Смысл борьбы заключался в правах университетского совета и администрации: время от времени демократическое начало брало верх, и тогда выбирали ректора, деканов, сами решали, что и в каком объёме проходить, сами утверждали программы и объём обучения. Затем однако, напуганная власть вводила «право вето» на все эти решения и присваивала его назначенному попечителю, иногда губернатору или тому ректору, который уже не выбирался, а назначался.

История отдаст должное замечательным ученым, прежде всего из Петербургского университета, которые не только оставили заметный след в науке, но и, решительно используя весь свой авторитет, выступали за университетское самоуправление. Новый устав сильно повышал автономию, административную и хозяйственную самостоятельность университетов, права студентов и преподавателей самим решать научные проблемы, объединяться в кружки, ассоциации; между прочим, отменялись вступительные экзамены, но более строгими делались выпускные… Последующие огромные успехи университетской науки доказывают, что это были правильные, прогрессивные, благодетельные меры, заслуживающие не буквального, но творческого возрождения в новых условиях, век спустя!..

Впрочем, по пути к окончательному утверждению реформа высшей школы не только приобретала, но и теряла. «В последнюю минуту» власти все же несколько повысили плату за обучение (по сравнению с первоначально предложенной); занятая по богословию из «добровольных» стали обязательными; несколько увеличены права министров и попечителей — вмешиваться в университетскую жизнь. В связи с университетской автономией возник в ту пору очень любопытный спор, весьма важный для потомков.

Представители власти (в частности, член разных реформаторских комиссий Модест Андреевич Корф) считали, что студентам надо только учиться и получать знания: знакомая и сколько раз провозглашенная после того позиция, которая вроде бы на первый взгляд верна, но в глубине своей обычно скрывает некоторые не очень благовидные цели!

Эту «глубину» сразу зафиксировали лучшие профессора, которые возразили, что цель университетов состоит; отнюдь не в формировании говорящих машин, а прежде всего — в создании граждан; гражданин — это и знания, и общественные чувства…

Поклонившись старинным русским юристам, теперь воздадим хвалу профессорам, студентам, учителям, гимназистам.

Их было сравнительно немного (к тому же были реакционеры, «передоновы, беликовы»); у них было мало сил, но они сделали свое дело вместе с врачами, инженерами и другими выпускниками университетов.