Револьвер Мегрэ

«В нашей квартире лежит труп. Я не знаю, что произошло, но я хорошо знаю своего отца. Во-первых, у нас в доме никогда не было оружия». И это была бы правда, потому что — я готов держать пари — у вас в доме никогда не было оружия, не так ли? Я мало знаю твоего отца, но я уверен, что он очень боится револьверов. А потом бы продолжал: «Мой отец — человек, который не способен причинить зло другому человеку. Несмотря на это, теперь его обвинят. А он не скажет правды, потому что в это дело замешана женщина».

Если бы все произошло так, я, конечно, помог бы тебе. Мог бы с тобой вдвоем добиться истины. Сейчас я уже почти уверен, что эта женщина скоро очутится в тюрьме.

Надеялся ли Мегрэ, что именно сейчас ему ответят? Он вытер мокрое лицо, ожидая реакции, но ничего не произошло.

— Я довольно долго беседовал с твоей сестрой. Я думаю, что ты ее не очень любил. Она эгоистка, думает только о себе. Я не успел повидать твоего брата Филиппа. Но полагаю, что он еще более сухой человек, чем она. Оба они не могут простить отцу своего трудного детства, не понимая, что отец не виноват, он сделал все, что мог. Не каждому человеку дано быть сильным… Ты же это понял…

Про себя Мегрэ шептал: «Господи, сделай так, чтобы она не явилась в эту минуту!» Потому что в этом случае произошло бы то же самое, что с кошкой на бульваре Ришар-Ленуар, — все население «Савоя» собралось бы вокруг мальчика, нервы которого были напряжены до предела.

— Видишь ли, есть вещи, которые ты знаешь, а я нет, но есть другие, которые известны мне, а тебе нет. Твой отец находится сейчас в изоляторе специальной больницы при полицейском управлении. Это означает, что он арестован, но выясняется, не заболел ли он психически. Как всегда в таких случаях, психиатры не могут прийти к единому мнению. Больше всего твоего отца сейчас должна беспокоить неизвестность, что стало с тобой и что ты собираешься делать. Он знает тебя, знает, что ты способен совершить задуманное. Жанна Дебюль сейчас в кино. Никому не станет легче, если она, войдя в эту комнату, будет убита. Это будет даже довольно неприятно, во-первых, потому, что ее тогда невозможно будет допросить, а во-вторых, потому, что ты попадешь в руки английского правосудия, которое, по всей вероятности, тебя повесит. Вот так, малыш. В этой комнате чудовищно жарко, я сейчас открою окно. У меня нет оружия, все ошибаются, считая, что инспекторы и комиссары уголовной полиции всегда вооружены. В действительности они имеют на это не больше прав, чем простые смертные. Я не заглядываю под кровать. Я знаю, что ты там. И я приблизительно знаю, о чем ты сейчас думаешь. Конечно, это очень трудно! И это менее эффектно, чем стрелять в женщину, играя роль поборника справедливости.

Мегрэ направился к окну, открыл его и облокотился на подоконник, напряженно вслушиваясь. Но позади не было слышно ни звука.

— Ты все еще не можешь решиться? Он начал терять терпение и снова обернулся лицом к комнате.

— Ты заставляешь меня думать, что ты менее умен, чем я считал! Чего ты добьешься, оставаясь там? Отвечай, идиот! Потому что, в конце концов, ты действительно мальчишка и идиот. Ты ничего не понял во всей этой истории, и если ты будешь продолжать в том же духе, то только благодаря тебе твой отец будет осужден. Сейчас же оставь в покое мой револьвер, слышишь? Я запрещаю тебе прикасаться к нему. Положи его на пол. И немедленно вылезай оттуда.

Он действительно казался разгневанным. Может быть, он по-настоящему был рассержен. Во всяком случае, ему не терпелось покончить с этой неприятной сценой.

Опять, как в истории с кошкой, достаточно было одного неловкого движения, одной мысли, которая придет в голову мальчишке…

— Поторопись. Она с минуты на минуту вернется. Будет очень красиво, если она нас застанет в таком виде: тебя под кроватью, а меня пытающимся вытащить тебя оттуда. Считаю до трех: раз… два… Если при счете «три» ты не будешь стоять на ногах, я позвоню дежурному отеля и…

Он увидел наконец худые ноги, дырявые подметки, бумажные носки, край брюк, которые Ален пытался оправить, вылезая из-под кровати.

Чтобы помочь ему, Мегрэ снова повернулся лицом к окну. Он услышал, как шелестит одежда по паркету, затем легкий шум поднимающегося на ноги человека. Он помнил, что юноша вооружен, но он хотел дать ему время прийти в себя.

— Готово?

Он резко обернулся. Ален стоял перед ним, его синий костюм был в пыли, галстук на боку, волосы растрепаны. Он был очень бледен, губы дрожали, пристальный взгляд, казалось, пытался проникнуть сквозь стену.

— Верни мой револьвер.

Мегрэ протянул руку, мальчик полез в правый карман и протянул ему пистолет.

— Ты не считаешь, что так будет лучше? В ответ раздался слабый голос:

— Да.

И сразу же:

— Что вы теперь будете делать?

— Прежде всего есть и пить. Ты не хочешь есть?

— Да. Нет. Я не знаю.

— А я страшно голоден. Там, внизу, есть замечательный grill.

Он направился к двери.

— Куда ты дел служебный ключ? Мальчик вытащил из другого кармана не один ключ, а целую связку.

— Лучше я отдам их дежурному, они здесь способны из этого сделать целую драму.