Резанов и Кончита. 35 лет ожидания

– Сейчас посмотрим! – Нянька тоже заторопилась и, подхватив Петю на руки, быстро пошла вверх по лестнице. Мальчик, которому гораздо больше нравилось идти самому, тут же недовольно засопел, но капризничать в присутствии отца не решился.

Дверь детской им открыла вторая няня, занимавшаяся дочерью Резанова. Маленький Петя, снова поставленный на ноги, тут же юркнул в комнату и бросился в угол со своими игрушками, а взрослые прошли в другой угол, где в своей кроватке спала закутанная в целый ворох пеленок девочка. Николай остановился возле кроватки, привычно разглядывая этот крошечный сверток и едва заметное среди белых оборок чепчика детское личико. Обе няни завертелись рядом и, перебивая друг друга, зашептали:

– Она все утро улыбалась и совсем не капризничала!

– Кормилица сказала, что еще ни разу не видела таких тихих детей.

– Все говорят, что это просто чудо, а не ребенок…

– Тише, не разбудите ее, – шикнул на слуг Резанов и, делая вид, что он всего лишь заботится о девочке, отошел от ее кроватки. Но было уже поздно – маленькая Ольга Николаевна все-таки проснулась, открыла свои большие темные глаза и, как показалось Николаю, посмотрела на окруживших ее колыбельку людей с радостным удивлением.

– Смотрите, она вас узнала, точно узнала! – уже чуть более громким шепотом принялись убеждать Резанова няньки. – Вы поближе подойдите, она сейчас вам тоже улыбнется!

Поддавшись их настойчивым уговорам, Николай вернулся на прежнее место и наклонился к дочери. Ее любопытные глаза оказались совсем близко, и она, поймав его взгляд, неожиданно опустила веки, словно застеснявшись от того, что ее так пристально разглядывали.

Резанов выпрямился. Няньки рядом с ним продолжали умиляться девочкой, но он больше не слышал их восторженного шепота. Перед его глазами стояло совсем другое, взрослое лицо – лицо Анны, которая всегда точно так же скромно опускала глаза, встретившись с чьим-нибудь взглядом. Трехмесячная Оленька, не слишком похожая на мать внешне, сама того не зная, полностью повторила обычное для нее и такое знакомое Николаю движение глазами!

«Анна, прости меня! – взмолился граф про себя, забыв обо всем вокруг. – Прости за все упреки, я больше никогда их не повторю, я тебя понял!!!» Потом он снова подошел к девочке, которая теперь внимательно разглядывала стены и потолок детской, и еще раз пригляделся к ней. И как он мог не понимать раньше, почему Анна решилась рискнуть своей жизнью ради этого маленького человечка?!

– Разрешите-ка я ее на руках подержу! – неожиданно потребовал Николай у нянек, и тон его был таким решительным, что те не стали спорить, хотя еще ни разу не доверяли графу столь трудного дела. Резанову со всеми предосторожностями вручили белоснежный сверток, и выглядывавшая из него девочка улыбнулась – такой же застенчивой улыбкой, какая была у ее матери. Петя, уже давно с любопытством наблюдавший за отцом и сестрой, подошел вплотную к Николаю и, приподнявшись на цыпочки, попытался дотянуться до его руки.

– Давай-ка присядем, – сказал ему Николай и, усевшись на стоявший рядом с колыбелью стул, попробовал прижать к себе дочь одной рукой. Няни заохали, но ему удалось это сделать, и второй рукой он обнял прижавшегося к нему сбоку сына. И впервые со дня смерти Анны почувствовал спокойствие и глубокое умиротворение. «Теперь буду с ними как можно чаще! – пообещал Резанов себе, по очереди глядя то на дочь, то на сына. – А летом вывезу их куда-нибудь в деревню, и сам с ними там поживу. Может, и вовсе выйти в отставку, чтобы нам совсем не расставаться?»

С этой мыслью он провел весь оставшийся день, с нею же следующим утром отправился в контору. Работалось ему по-прежнему тяжело, но надежда на встречу с детьми вечером и на тихую жизнь с ними за городом в ближайшем будущем придавала Резанову сил и помогала набраться терпения.

Так прошло еще несколько недель. Николай Петрович привел в порядок все дела российско-американской компании и был готов передать руководство ею своему главному помощнику, Михаилу Булдакову – тот был мужем одной из сестер Анны, Екатерины Шелиховой, и уже несколько лет они с Резановым были не только деловыми партнерами, но и ближайшими друзьями. Николай не сомневался, что в умелых руках Михаила компания будет процветать еще больше, чем под его собственным руководством, и с легким сердцем написал императору прошение об отставке.

Ответа на свое письмо ему пришлось ждать долго. Некоторые сомнения в том, что его отпустят на покой, у Резанова, конечно, были, но он старался отогнать их прочь – ведь компания прекрасно могла бы работать и без его участия. Однако долгожданный ответ Александра Первого привел Николая в полное недоумение. Ему и не отказывали напрямую, и не разрешали оставить службу в компании: вместо этого он был приглашен к царю на аудиенцию.