Резерв высоты

Но, видимо, в этот момент судьба еще раз улыбнулась Есину. Один из летчиков третьей эскадрильи заболел, и, когда поняли, что это надолго, Сергея включили в эскадрилью. Итак, Фадеев и Есин снова были вместе, не хватало Глеба…

Встречаясь с Сергеем, Анатолий никогда не спрашивал его о Вике, об их отношениях. Там, где доводилось быть всем троим вместе, ни Сергей, ни Вика не проявляли четко каких-либо особых чувств. Это казалось странным Анатолию, ведь он по праву друга переживал за них. Ответ на его раздумья пришел, как это часто бывает в жизни, сам собой, неожиданно.

Однажды Вика подкараулила Фадеева на выходе из летной столовой.

— Товарищ младший лейтенант, разрешите обратиться? — начала она серьезно, потом рассмеялась: — По личному вопросу.

— Вика, когда ты перестанешь заниматься этими шуточками?

Они отошли в сторону и медленно направились к жилгородку командного состава, где было не так многолюдно и можно было поговорить по душам. Вика, будто прочитав мысли Анатолия, сказала доверительно:

— Толя, к сожалению, Есин стал совсем не таким, каким был раньше. Он ведет себя как-то странно: с байскими замашками, права предъявляет…

— Что это значит: замашки, права? Нельзя ли точнее?

— Чего же точнее. Ведет себя так, будто я ему чем-то обязана. Сам проторчал в тылу, когда другие воевали. Наслушался, видно, рассказов пошляков о девушках-фронтовичках и ведет себя соответственно. Говорит: «Вика, хоть день — да наш!» А разве я за этим на фронт рвалась?! Мы под Сталинградом, несмотря на штурмовки и бомбежки, готовили самолеты днем и ночью. Вы спали по ночам, мы охраняли вас или самолеты.

— Вика, право, не знаю, при чем здесь я? — сказал Фадеев. — За поступки Сергея ты выговариваешь мне. Не лучше ли с ним самим объясниться?

— С ним у меня разговор короткий — съездила по физиономии, и все!

— Ты молодчина, — засмеялся Фадеев, — надо от тебя держаться подальше! А если серьезно, я вас с Сергеем не очень понимаю. То у вас любовь, то…

— Какая любовь?! Он за целый год ни одного письма не прислал! А как увидел — сразу за коленки хватает. Это разве любовь?

— Вика, — Фадеев старался быть беспристрастным, — ведь Сергей все-таки твой друг. Почему с этим разговором ты пришла ко мне?

— Ах, Толя, Толя! К кому же я еще пойду за советом, кто другой меня поймет так, как ты?!

«Ну и хам Сергей, наплевал девчонке в душу», — думал в это время Фадеев. Ему стало очень жаль Вику, но как ей помочь, он не знал. Который уже раз Анатолий ощутил свою беспомощность в подобных делах.

— Хорошо, Вика, я подумаю.

— Давно пора! — еле сдерживая себя, с сердцем произнесла Вика. — А то ходишь весь в заботах, новая должность всего захватила, ничего вокруг не видишь! Верно говорят девчонки: «Вика, твой ростовчанин совершенно слепой, ему надо как-нибудь подсказать, что в полку есть не только самолеты и летчики, но и девушки!» Некоторое время они молчали.

— Ты хочешь после войны в монахи пойти? — вдруг задиристо спросила Вика. И тут же спохватилась: — Извини, я много всего наговорила. Но больше не буду тебя беспокоить. У меня это наболело и сегодня вырвалось наружу. — И снова, словно какой-то дьяволенок сидел в ней, она сказала подчеркнуто смиренным тоном: — Я лучше буду поступать так, как поступают другие.

— Ты с ума сошла? — рассердился Фадеев.

— До свидания, товарищ младший лейтенант! И считайте, что этого разговора между нами не было.

— Я тебя совершенно не понимаю, — слегка опешил Анатолий.

— Очень жаль, а я так надеялась!

— Я, наверное, многое делаю не так, как нужно, — сказал серьезно и твердо Фадеев, — но запомни: несмотря на то, что ты такая шальная, я к тебе относился и буду относиться с уважением, и ты не наговаривай лишнего на себя! Ведь ты же чистая, хорошая!

Вика отвернулась. Всхлипывая, прошептала:

— Разве я этого хотела? Это же случайно, это вопреки моей воле. И какой ты все-таки сухарь!

Она уткнулась в грудь Анатолию, обняв его за плечи, и затихла.

«Что ни час, то сложнее, — подумал он, — нужно как-то разобраться с этим». Он погладил ее выбившиеся из-под шапки кудряшки и сказал, как маленькому ребенку:

— Пожалуйста, будь умницей, будь той Викой, которую я знал и которую всегда уважал и уважаю сейчас. Я, наверное, чего-то не понимаю, но со временем разберусь…

Вика отстранилась от него и, не простившись, зашагала прочь. Анатолий немного постоял в раздумье, медленно пошел к штабу.

Вика хорошо продержалась всю дорогу, но, придя в общежитие, громко разрыдалась. Девушки, окружившие ее, сразу все поняли. Саша обняла Вику, села рядом на кровать, положила ее голову на колени, обняла и поглаживая Викины густые волосы, сказала:

— Поплачь, поплачь, Виктория, это иногда помогает. А вы, девушки, идите по своим делам. Когда запоем на другой мотив, тогда вас позовем.

— Вика, перестань хныкать, — подошла к ним Корнеева — Все пройдет!

— Не слушай ее, — тихо на ухо сказала Саша, — твоя любовь — твое счастье, поплачь о нем…

Эх вы, пичужки, из-за чего слезы льете?! — продолжала Корнеева. Подумаешь, взглянул на нее парень, сказал теплое словечко — она уже и влюбляется, отвернулся — плачет…