Резерв высоты

— У мамы характер, конечно, сложный, но они ладили, — ответила она. Папа выдержанный, добрый, очень любит маму и всегда уступает, чем в какой-то степени избаловал ее. Мама умная женщина, и она не увлекалась диктатом, но признать свою ошибку для нее всегда событие.

Мозг Анатолия лихорадочно работал, но соображения, которые приходили одно за другим, он отбрасывал, как неподходящие. Наконец решился:

— Нина, ты слишком строго судишь Надежду Петровну, может, твои выводы поспешны?

Нина опустила голову. Ей и самой так бы хотелось быть неправой в оценке поступков своей матери и получить подтверждение этому именно от него искреннего, непосредственного парня!

— Может быть, и так, Толя, — сказала Нина, немного подумав, — но суждения мамы никак не вяжутся с тем, что происходит сейчас в нашей жизни, и так отличаются от общего настроения людей!

— Но может, в этой сложной ситуации, в которой мы сейчас живем, просто ярче проявляются какие-то сложные черты ее характера? — попытался уточнить Анатолий.

— Боюсь, Толенька, что не черты характера проявляются, а убеждения, и это много хуже. Она объединяет фашистов с людьми, которые действительно являются гордостью немецкой нации.

— Да, это тяжело, — ответил Анатолий, по-настоящему входя в положение, сложившееся в доме Нины.

— Что же делать? — спросила Нина, глядя ему в глаза.

— Помоги ей разобраться в том, что творится вокруг, постарайся стать еще внимательнее к матери, не отталкивай ее резкими возражениями, убеждай, вместе обсуждайте сообщения с фронтов…

Говоря это для Нины, Фадеев удивлялся силе того чувства ненависти к врагу, которое зарождалось и крепло в нем. К врагу, так оглушительно разрушившему и его личное, фадеевское счастье.

2

— Капитан Богданов формирует эскадрилью на фронт, — сказал за завтраком Есин. — Подадим рапорт?

— Ты считаешь, что нас могут зачислить в нее? — обрадованно спросил Фадеев.

Сергей неопределенно пожал плечами. Вечером, освободившись от полетов, Фадеев подошел к командиру звена старшему лейтенанту Александровичу. Рассудительный и доброжелательный человек, он внимательно выслушал Анатолия и сказал:

— Ваши стремления, конечно, благородны. Но насколько вы будете полезны на фронте и кто будет обучать курсантов в тылу? Если вы считаете, что на фронте будете более полезны, я поддержу вас. Если же здесь вас заменить некем — я буду против.

Наутро они узнали фамилии инструкторов, отобранных для фронта. Сержантов среди них не было, только лейтенанты и младшие лейтенанты. Даже однокашник Фадеева Антонюк, всего на месяц раньше выпущенный из школы, который не отличался в летном деле, но имел звание младшего лейтенанта, и то летел на фронт! Это очень обидело Анатолия, и он решительно направился к Богданову.

— Товарищ капитан, разрешите обратиться? Возьмите меня на фронт, попросил он командира отряда.

— У меня всего девять самолетов, а желающих — двадцать восемь человек, ты двадцать девятый. Я записываю всех, кто обращается с просьбой, но готовятся пока двенадцать.

— Товарищ капитан, пожалуйста, возьмите меня!

— Тринадцатым или двадцать девятым?

— Тринадцатым, — выдавил из себя Фадеев и смутился: у многих летчиков к этой цифре особое отношение.

— Это интересно! — улыбнулся Богданов. — Я подумаю.

— Можно мне завтра снова обратиться к вам?

— Не надо, продолжайте обучать курсантов. Когда приму решение, скажу.

Интенсивность учебных полетов возросла до предела. Анатолий часами не покидал кабину. Когда заканчивались полеты с курсантами, он ухитрялся лишний раз слетать сам — для отработки техники пилотирования на боевом самолете.

В один из дней Фадеева и Есина вызвал Богданов.

— С завтрашнего дня вы — кандидаты для включения в эскадрилью, отправляющуюся на фронт. Теперь все зависит от вас.

— Сколько запасных, товарищ капитан? — спросил Сергей.

— Кроме вас, трое.

— Шансов немного, но будем стараться! — ответил Сергей за обоих.

Анатолий знал, что такое запасной. Он играл в футбол, не раз выступал в роли запасного, поэтому понимал, что самая короткая дорожка, ведущая в основной состав, — это постоянные напряженные тренировки.

Утром следующего дня они начали летать вместе с «избранными». Лейтенанты посматривали на сержантов свысока, однако старания двух друзей принесли свои плоды. Есина и Фадеева зачислили в основной состав.

В ожидании отправки на фронт Фадеев написал письмо родителям и через несколько дней получил ответ. Отец писал: