Резерв высоты

— Талька, вот судьба-то, а? Везет нам! За последние четыре месяца дважды встречаемся! В мирное время и то такое нечасто бывает.

Анатолию хотелось о многом спросить Высочина, но, взглянув на руку и измученное лицо Алексея, он попросил хозяйку посмотреть рану, а Ваню Гончарова послал за врачом. Старушку умело сняла повязку, посмотрела руку, пробитую выше локтя осколком мины, и покачала головой.

Анатолий смотрел на Алексея и любовался им. Высокий, стройный, красивый, как всегда, аккуратный и подтянутый, он даже и этой обстановке, выглядел щеголем. Пришел врач. Он быстро обработал рану, и, получив гарантию, что до свадьбы все заживет, друзья успокоились. Теперь можно было говорить о своем.

— Пойдем на улицу, пусть ребята поспят, — сказал Фадеев. Они вышли из хаты.

— Алеша, расскажи, как там у вас? — тут же под ступил к Высочину Фадеев.

— Началось все хорошо. Радость была огромная, когда освобождали наших от гитлеровской оккупации. Но потом темп наступления спал. В это время немцы подтянули силы и остановили нас; обрушилась немецкая авиация, танки пошли. А сейчас такое творится, не знаешь, где свои, где чужие. Подвоз боеприпасов прекратился, на голодном пайке сидим, всего по три снаряда на пушку. Веду сейчас дивизион и думаю: зачем все пушки тащу? И со связью трудно. Приказы запаздывают. Вообще что-то сотворилось такое, что не сразу разберешься…

— А как солдаты?

— Солдаты все понимают, но горят желанием скорей наших людей из фашистской неволи вызволить. Солдаты и командиры дерутся до последнего, жизни не щадят. Но когда начали отходить, бросать танки, автомашины, орудия, настроение стало, сам понимаешь, какое… Сейчас отходим. Да, Толя, предупреди командира: фрицы недалеко, обороны сплошной нет, боеприпасов тоже, на штык надежд мало. Прорвется рота-другая немецких танков и будет гулять безнаказанно по нашим тылам; бить их нам нечем. Как бы вам не пришлось завтра смазывать пятки и улетать отсюда.

Анатолий уговорил Алексея остаться, отдохнуть. Сам задержался во дворе. Вскоре из хаты выскочил Гончаров.

— Товарищ командир, не прохладно? Сейчас я вам курточку вынесу.

«Что-то замышляет, — подумал Фадеев, — не иначе поговорить хочет».

Больше всего в жизни Гончаров любил поговорить. Он мог не есть, не спать, но молчать долго он не мог. Говорил он самозабвенно, не так складно, как много, порой всякую ерунду. Но люди слушали его с интересом. Если у кого-то не было настроения слушать, ему говорили прямо: «Ваня ищи себе другую жертву». Гончаров никогда не обижался и направлялся на поиски нового собеседника, а найдя его, атаковал с ходу, так же как сейчас Фадеева. Поэтому Анатолий сразу понял Гончарова.

Они ходили по двору, стараясь говорить тихо, потому что около соседней хаты стоял часовой. Он охранял несколько хат, но основным его объектом был дом командира эскадрильи.

— Что говорит капитан? Как у них там дела? — спросил Гончаров.

— По-разному, Ваня, — ответил Фадеев, не имея особого желания перемалывать услышанное от Высочина. Но Гончаров давно усвоил: слева атака не удалась, заходи справа.

— Они куда направляются? — опять спросил он.

— На новый рубеж обороны, — ответил Анатолий. Беседу прервал вышедший из хаты Овечкин.

— Как там братцы-артиллеристы? — спросил его Фадеев.

— Спят богатырским сном, — ответил Вася. — Особенно Еремеич. Вот громадина! А храпит — ужас! Гул от его храпа сильнее звука тяжелого бомбардировщика на взлете.

Разговаривая, они подошли ближе к хате. Действительно, храп Еремеича был слышен даже на улице. Друзья вышли за ворота и тут же встретили Богданова, который шел в сопровождении заместителя.

— Вы почему не спите, Фадеев? — спросил Богданов.

— Есть заботы, товарищ капитан, — ответил Фадеев. — Первое — горючего мало. Второе — немцы в двадцати километрах отсюда, а сплошной обороны у нас нет. Командир артиллерийского дивизиона советовал долго не задерживаться, эти сволочи могут в любой момент появиться на аэродроме.

— Пойдем-ка к командиру полка, — сказал Богданов.

— Почему звено Фадеева так рано поднялось? — отвечая на приветствия, спросил командир полка.

— Кое-что доложить надо, — ответил за Фадеева Богданов. — У них в хате сейчас отдыхает командир артиллерийского дивизиона. Он сказал, что немцы вчера вечером были в двадцати километрах отсюда, и посоветовал нам долго здесь не засиживаться.

— Но мы не имеем связи ни со штабом дивизии, ни с командованием ВВС фронта, — возразил Давыдов. — Принимать решение по слухам, особенно сейчас, когда мы находимся в окружении, рискованно. Хотя и пренебрегать подобными советами не следует. Пригласите-ка ко мне командира дивизиона, — приказал он.

Через несколько минут Алексей был уже в штабе. Он четко представился командиру полка, достал карту и, показывая на ней ориентиры, доложил:

— Вот здесь немцы были вчера в двадцать один час, здесь прорвались, тут проходит оборонительный рубеж, а вот здесь нам приказано их сдерживать любой ценой. Ваш аэродром окажется впереди, километрах в пятнадцати от очередного рубежа обороны…