Резец небесный

Даже сейчас, принуждаемый видеть эффективные сны на каждом очередном сеансе, Орр боялся представить себе, какая судьба уготована человечеству, если он увидит сон без гипнотически заданного сюжета. Все-таки хоть какие-то рамки. Вдруг увидишь кошмар пуще прежнего — того, например, что привиделся на последнем сеансе. Орр так мучительно переживал, так сильно этого страшился, что сам себя уверил — беды не миновать. Лучше уж по-прежнему глушить себя депрессантами, решил он твердо. И это было единственным непреклонным его решением. Но именно в нем Орр целиком и полностью зависел от Хабера, потому и вынужден во всем ему подчиняться. Круг замкнулся. Крыса в ловушке. И носится теперь по лабиринту на потребу ученому-маньяку. А выхода нет. Нет выхода. Нет. Проложить забыли.

«Но Хабер ведь отнюдь не маньяк, — печально отметил Орр. — У Доктора вполне рассудительный ум — или же он обладал таковым прежде. Похоже, именно от моих снов он и мог рехнуться. Теперь доктор точно персонаж из шекспировской драмы, а уж роль-то ему досталась — нарочно не придумаешь, из самых что ни на есть заглавных. Отелло, Гамлет и Ричард II в одном лице. Или совсем наоборот — роль играет им самим, а он этого уже не осознает… Но ведь намерения у доктора самые благие, разве не так? Он тщится разом изменить к лучшему жизнь всего человечества. Ну а вдруг получится?»

Снова жутко разболелась голова. На сей раз Орр сунул ее прямиком под леденящую колючую струю, только потому и услыхал телефонную трель из гостиной. Утираясь на ходу полотенцем, он нырнул в сумрак комнаты, вслепую сорвал трубку:

— Алло… Алло, Орр слушает!

— Мистер Орр, это Хитер Лелаш, — донесся далекий скрипучий альт.

Жаркая неодолимая волна, не очень-то уместная после всех только что пролитых слез, пронизала Орра снизу доверху — точно внезапно выросшее и тут же расцветшее деревце, корешками в паху, а цветочками в мыслях.

— Слушаю вас, — машинально повторил он в полной растерянности.

— Не могли бы мы встретиться, потолковать кое о чем?

— Само собой… Разумеется, можем встретиться.

— Отлично. Не хотелось бы водить вас за нос — сразу же скажу: к этой машине, Аугментору, нам с вами не придраться. Все в рамках закона, обычное лабораторное оборудование, несколько усиливающее эффект терапии. Прошло необходимые тесты, соответствует всем установленным стандартам, а теперь зарегистрировано еще и в ЗОБ-контроле. Ваш доктор — настоящий профи. Я сперва не совсем точно поняла из ваших слов, с кем предстоит иметь дело. Откровенно порочных людей на подобные посты обычно ведь не назначают.

— На какие еще посты?

— Ну, ведь он все же директор Государственного онейрологического института… как-никак.

Почему-то Орру весьма импонировала манера собеседницы начинать любую саркастическую сентенцию с вяловато примирительного «ну». Видимо, как юрист она привыкла тем самым как бы выбивать из-под потенциального противника стул, а затем, как бы поддерживая на лету, подсунуть «спасительную» соломинку необходимого в споре аргумента. Похоже, и по части мужества энергичная Лелаш ему, жалкому слизню, могла дать солидную фору.

— Ах да, помню, разумеется! — смешался он.

Доктор Хабер получил свое назначение на следующий же день после того, как Орр обрел новое лесное обиталище. Дачный сон длился тогда всю ночь напролет, и больше доктор даже не пытался повторять подобную всенощную, в таком самоистязании не выявилось особенного смысла, так как на столь продолжительный сеанс никак не хватало одного гипнотического задания. А в тот единственный раз Хабер вскоре принужден был сдаться и, подключив к пациенту Аугментор, способный удерживать того в заданном режиме сна, позволил расслабиться рядышком в кресле и себе самому.

Однако сон, который посетил Орра на следующем же дневном сеансе, оказался столь глубоким, долгим и затейливым, что по пробуждении пациента оба они так и не сумели до конца разобраться, в чем все-таки заключаются перемены, что именно удалось Хаберу улучшить на сей раз. Засыпал Орр еще в старом кабинете, а проснулся уже в стенах ООИ — стало быть, Хабер сам себе устроил протекцию. Но, видимо, одним этим последствия сна не исчерпывались — погода тоже вроде бы стала посуше, возможно, изменилось и еще что-нибудь существенное. Уверенности не было. Ни в чем не было уверенности.

Орр еще попытался тогда возражать против столь радикальных перемен в столь сжатые сроки, и Хабер, мгновенно с ним согласившись, перенес следующий сеанс почти на неделю, дабы дать пациенту возможность прийти в себя. Все же Хабер — человек вполне благожелательный. А кроме всего прочего, к чему ему резать гуся, несущего золотые яйца.

Гусь. Вот точное слово. «Точное мое определение, — констатировал Орр. — Тупо гогочущий белый гусак». Забывшись, Орр прослушал последнюю реплику собеседницы.

— Простите, — извинился он. — Я что-то недослышал. Боюсь, сейчас у меня с головой не все в порядке. В переносном смысле, разумеется.

— Вы не больны? — встревожилась Лелаш.

— Нет, вполне здоров. Просто зверски устал.