Режим бога (Последний шаг)

«Я рад, что ты продолжаешь двигаться вперед, даже когда тебе не до того, — шепнул баритон лекаря у него в голове. — Не шуми. Я найду сейчас укромное место и полечу тебя. Жди на пустоши, но не высовывайся пока на радугу».

Со спокойной душой Ноиро переместился в одну из пещер. Усевшись у выхода на пустошь, он стал ждать целителя.

Небо над спиралью сегодня выглядело воспаленным, да и сам ворот вращался гораздо быстрее обычного, а рычал утробнее. Пространство чертили неведомые темные болиды, тая в воздухе через миг после появления.

Наконец воздух с оглушительным треском лопнул, как во время преодоления реактивным самолетом звукового барьера, а из задымившего разрыва стремительно вылетело чудовище, прикрываясь обликом которого не так давно Та-Дюлатар заставлял Ноиро продвигаться по радуге. Из черноты провала послышался душераздирающий визг, что-то завозилось, сумбурно приближаясь. Чудовище повернуло морду и выпустило из пасти струю пламени, запаивая проход. Нечто бесформенное, дико вереща, так и застряло при этом между двумя мирами и издохло.

Ящер грохнулся на туманную землю пустоши и деловито пошел к Ноиро. Он метаморфировал прямо на ходу, начиная с макушки и заканчивая краем черного балахона Незнакомца, в который обратились напоследок черные крылья твари.

«Откуда ты?!» — спросил журналист, выходя ему навстречу из укрытия.

«Из твоего недуга».

«И что там?»

Незнакомец покачал капюшоном:

«Всё очень нехорошо, но я не знаю, что нужно делать»…

«Может ли быть такое, что ты не знаешь?!» — удивился Ноиро.

Элинор повлек его за собой, вновь разбил перед ними пространство, и они очутились в призрачном городе на какой-то звезде. Город постоянно менял очертания, омываемый протуберанцами, поверхность солнца бурлила, похожая на чей-то безумный мозг. Ни Ноиро, ни Незнакомец жара не чувствовали, только журналисту очень мешало ослепляющее сияние небесного тела. Город поглотил их, они стали его частью, утратив первоначальный облик и потерявшись для всего, что было вне светила.

«Еще скажи, что поверил в мое божественное происхождение, — усмехнулся Элинор, отвечая на последнюю мысль своего спутника. — Если я делился с тобой тем, что знаю и умею, это совсем не означает, что я знаю всё»…

(Иначе меня давно бы здесь не было.)

Ноиро дочитал непроявленную мысль, и целитель согласился с нею. Город принял облик громадного замка, увидеть который обычным зрением было бы невозможно. Ухватив его в целом, Ноиро снова постарался схлопнуть зрительное восприятие, чтобы звезда не испепелила его своим гневом.

«Улах проклял и тебя восемнадцать лет назад, — сказал он. — Как ты избавился от проклятия?»

Та-Дюлатар откровенно замешкался, пытаясь что-нибудь припомнить.

«Четыре недели выпали из моей памяти, — признал он наконец. — Фараон говорил, что меня заговаривала Аучар»…

В несколько рывков перед мысленным взором Ноиро пронеслись воспоминания — и его собственные, и чужие. Кричащая в ужасе старуха, которую за косы утаскивает с собой злобный шаман. Еще молодая жена прежнего вождя в длинной рубахе стоит на пороге домена и смотрит на журналиста головокружительно прекрасными черными глазами. Как скоро ей суждено превратиться в ту самую сумасшедшую бабку! Головокружение. Словно в дымке — ее лицо, еще более молодое. Губы шепчут на незнакомом языке, мечется пламя факела. «Есть последний способ, но если он заметит разницу, все пропало!» Ее смятенный взгляд…

«Еще я помню ту рептилию. Они редки в сельве, но для меня нашлось исключение, — Элинор усмехнулся. — На задних лапах у них растет по одному специальному когтю. В прыжке они способны вспарывать им брюхо своей четвероногой жертве. Меня спасло лишь то, что я прямоходящий, и оттого ее прием сработал нечисто».

Снова в воспоминания Ноиро хлынули образы. Он с какой-то палкой в руках из последних сил дерется с невысокой, едва достающей ему до груди, ящерицей. На его стороне — быстрота и верткость. На ее — крепкая шкура, когти, зубы и неутомимые мышцы. Вдалеке за кустами уже слышатся крики бегущих на помощь Птичников, но тут рептилия подпрыгивает и…

«Помню еще, как шил раны от ее зубов и этого когтя. Там было всего чуть-чуть до того, чтобы пропороть брюшину насквозь. Шить пришлось послойно. В общем… было больно, много вытекло крови. А потом еще началось заражение», — Элинор рассказал историю бесстрастным тоном, не позволив Ноиро пережить это внутри воспоминаний.

Ноиро помнил косой шов поперек живота целителя, от левого подреберья к правому бедру. Почти невидимый, он напоминал об ужасе былой раны и мастерстве хирурга, избавившего себя от смерти.

И снова включилась память. Он открывает глаза, в теле слабость, но хвори больше нет. Ноют раны, особенно эта, загноившаяся, на животе. Над ним появляется лицо Хаммона, только еще не старого и без его всклокоченной бородки.

— Кристи? — тревожно окликает он.

— Дай пить! — слышит Ноиро свои слова, но голос чужой.

— Аучар не дождалась, ушла. — Перед глазами оказывается ковшик с прохладной и безумно вкусной водой. — Сказала, что ты теперь пойдешь на поправку.