Режим бога (Последний шаг)

Выйти ему помог громкий Призыв Элинора. Тот кинул клич всем тринадцати, в том числе Нэфри. Ноиро чуял ее присутствие на серой пустоши, даже не видя. Все пространство у спирали заполнилось аркадами, как в бою с черной звездой.

«Ты нужен мне здесь!» — предупредил голос Элинора, и благодаря молниеносной скорости мыслепередачи, ее объему и возможности кратко изложить многое, Ноиро понял, что значит «здесь» и тут же перенесся туда.

Он выскочил на полуземной уровень. Прежде так не получалось — он возвращался с серой пустоши сразу в тело.

И снова тот зверь — теперь совсем плотский и не совсем зверь, если смотреть отсюда — ломился прямо сквозь заросли, сокращая себе дорогу. Ноиро понял, что целитель не покидал свое физическое тело и не собирается этого делать.

Если ветки кевлары сплетались так, что преодолеть их по земле было невозможно, Незнакомец перепрыгивал с сука на сук, раскачиваясь на руках и перебрасывая тело от дерева к дереву без всякой устали. И походило это уже не на бег, а на полет.

Журналист знал, что нужно делать. Он взлетел выше и обнаружил археологов. Одновременно он слышал гудение локаций, где сейчас шел столь же ожесточенный бой за тех людей, которых Улах выдернул на серую пустошь. Тринадцать отвоевывали похищенных, но Улах оставался в грубом мире, и вытянуть его Призывом ученики Элинора не могли. Шаман был слишком силен для них и слишком свиреп, чтобы легко сдаться.

Ноиро заполучил Благословение, укрылся им, словно броней, и тут же обрел способность видеть причины и следствия, закономерности и взаимосвязи.

Все люди Улаха, равно как и сам шаман, ощущались теперь как нечто грязно-серое с изжелта-бурыми наплывами. Но только у шамана в центре сути притаилось аспидно-черное пятно — не цвет, но отсутствие всякого цвета. И это пятно все время поглощало его самого, уверенно, беспрестанно, до тех пор, пока он не впивался в чужие сущности, вытягивая их жизнь, чтобы продлить свое существование за счет их смерти.

Элинор подбегал к насыпи камней на берегу, когда один из людей, укрывшихся там, хладнокровно выстрелил в ученого…

…Ноиро проследил за механизмом внутри короткостволки — и как сработал боек, и как патрон прошел в ствол, покинул его, медленно-медленно, словно муха в меду, поволокся в сторону Матиуса…

«Явись! — впервые в жизни закричал Ноиро, хватая сознание Клива в точности тем способом, который использовал, добывая сегодня информацию из памяти Хаммона. — Явись!»

Матиус уже падал, когда полностью отделилась и растворилась в неведомом мире серебристая паутинка его сущности.

«Нэфри, береги там Клива!»

«Да, Ноиро!»

Пуля медленно, солидно прожужжала рядом с головой молодого археолога и, будто нож в масло, плавно вошла в дерево. Кусочки выбитой коры опадали целую вечность.

Ноиро наблюдал со стороны за схваткой Та-Дюлатара и «черных» копателей, заглянул в вертолет с очередным отрядом спасателей культурных древностей, подосадовал на промах снайпера, когда вместо Улаха погиб другой дикарь. Все эти события происходили почти одновременно, и только для Ноиро они превратились в «раскадровку», как это бывает в фильмах.

Потом он ушел на серую пустошь и вместе с остальными принялся загонять «потерявшихся» обратно в грубоматериальный мир, в их физические тела. Аркады реальностей начали таять: с этим могли справиться и обитатели одного мира — Ноиро и Нэфри. Журналист заметил, что огонь в ней стал быстрее усмиряться и переходить в золотистое свечение, но стоило ей оказаться на взводе, пламя вспыхивало вновь.

«Надо поговорить! Иди на мою радугу!» — сказала она.

Ноиро обрадовался. Забыв избавиться от некоторых посторонних мыслей, он перепрыгнул на хрустальный мост и… завис, терзаемый своими собственными «охранниками». Это не радуга оборонялась от него — это собственный разум и инстинкты не выпускали Ноиро на радугу. И самый сильный из земных инстинктов грыз его сущность бешеным желанием совокупления, тем более мучительным, что любая попытка освободиться только усугубляла мучения, многажды повторяя предсмертную агонию. Любовь и смерть — они в чем-то похожи, как утверждают те, кто прошел через то и другое сполна. И, если они имеют в виду эти ощущения, то ошибки нет. Разве что в физическом мире это проходит быстро, за что и ценится превыше всего, а здесь вечность обращается кошмаром.

Кажется, проползли столетия, пока Нэфри, подпрыгнув, летела к нему навстречу. Они вцепились друг в друга над радугой, закружили в эйфории, словно одно целое, единый мир в бесконечном самопостижении.

— Вот это да! — вскричал Ноиро, когда радуга неотступно притянула их к себе. — Никогда не думал, что здесь это так классно!

«Ну что ты вопишь? — мысленно проворчала Нэфри, не слишком преуспевая в попытках скрыть собственный восторг. — Большое открытие!»

«Конечно! Великое открытие!»

Переливаясь всеми цветами осени, она фыркнула:

«У нас мало времени, мне срочно нужно вернуться обратно, я там просто в ужасно неподходящем месте»…

«За рулем?»

«Почти. Нет, не за рулем. Я у твоего начальника в кабинете!»

«Что-о-о?! Как ты там оказалась?»