Режим бога (Последний шаг)

Врачи тем временем извлекли из обморока водителя, и тот стал давать невообразимые показания.

Так, например, «синт» утверждал, будто перед аварией почувствовал нестерпимую боль в груди, успел погасить скорость и только потом отключился совсем за мгновение до встречи машины со стеной. Полицейские и медики переглянулись. Да, это был кибертаксист новой модификации, но даже максимально приближенная к человеческому типу модель не покинула бы конвейер-инкубатор, окажись в ней малейший изъян. «Синт»-сердечник — это что-то неизученное в области генной инженерии на ее стыке с киберпроизводством!

Освобожденная из плена подушек, Эфимия сказала, что спала и ничего не видела. Пожалуй, это был первый раз, когда она не соврала представителям ДПО, и — вот насмешка судьбы! — именно теперь они ей и не поверили! Однако внутренний видеоайз гравимобиля зафиксировал все, что было за секунды до столкновения со стеной тоннеля: спящую Эфимию, резко дернувшегося и сжавшего грудь водителя, рывок, после которого отовсюду выскочили надувные подушки.

— Я могу ехать? — с легкой издевкой спросила она.

Дорожникам и врачам ничего не оставалось, как отпустить ее восвояси.

Эфимии повезло: ее согласился взять в свое такси другой пассажир, лишь бы поскорее миновать пробку. Это был пожилой респектабельный дядька, и он даже не стал расспрашивать попутчицу о причинах аварии.

В Звягинцев Лог девушка попала немного позже, чем рассчитывала, поскольку авария в ее расчеты не входила.

Дом подполковника был полон гостей, и это было вторым сюрпризом для Эфимии, застеснявшейся своего дорожного вида и усталого лица.

Старый робот Буш-Яновских, несколько десятилетий назад созданный в виде пса-добермана, проводил гостью в круглый зал.

— А! Фимочка! — воскликнула Полина, поднимаясь со своего места, а следом встал и ее муж-великан. — Ты какая-то взъерошенная. Что-то случилось? — она прижала девушку к груди, а потом, ухватив за плечи, отстранила, чтобы разглядеть.

— Ерунда, тетя Поля. Небольшая авария по пути к вам.

Буш-Яновская тут же повернулась к Ясне Энгельгардт, которая сидела по другую сторону стола в компании мужа-художника и дочери, и торжественно воскликнула:

— Яська, ты это слышала? Слышала?! Нет, знаете ли, у Калиостро это наследственное! Я ждала бы горячего снега или патоки с небес, если бы дочь Паллады хоть раз доехала сюда без приключений!

Человек тридцать гостей дружно засмеялись, а потом наперебой заговорили о том, как Эфимия выросла и какой стала красавицей, чем смутили девушку окончательно. И только ласковый сын Полины и Валентина, одиннадцатилетний Артемий, почувствовав ее растерянность, предложил показать комнату, где она могла бы отдохнуть и переодеться к столу.

— Ужасно сознательный! — сообщила Буш-Яновская, растрепав его рыжеватые волосы. — Пойдем, я сама провожу тебя. Хочу, знаешь ли, задать пару вопросов.

По дороге через чирикающую попугайскими голосами оранжерею она спросила:

— Как там твои?

Эфимия покосилась на нее с горьким скепсисом в улыбке:

— Если бы я еще виделась с ними! Папе недавно всучили курирование, и теперь он там поселился. На этот день рождения мама подарила ему походную палатку.

— Хм! Но это же Паллада!

— Ну да. У мамы своеобразное чувство юмора. Сейчас я разархивирую и вручу вам подарок, и вы в очередной раз в том убедитесь.

— Надеюсь, это не хомячок?

— Что вы! Разве мама способна подарить что-то безобидное? Как минимум, это шапка-гильотинка, фен-огнемет… ну или на худой конец — удав из джунглей бассейна Амазонки.

— Удав — это хорошо, — плотоядно прищурилась Полина и с мечтательностью добавила, глядя в пестрящие птичьим оперением заросли. — Сожрал бы к чертовой бабушке всех этих проклятых попугаев… И когда они успевают плодиться в таком количестве?

Эфимия хохотнула. Буш-Яновская похлопала ее по плечу:

— Ты, знаешь ли, поразительно похожа на свою бабушку.

— На какую из них?

— На ту, в честь которой тебя назвали, на Ефимию Палладу… Жаль, тебе не довелось ее узнать. А как она пела, какой это был голос! Все забываю тебя спросить: ты тоже поёшь?

Девушка развела руками и вздохнула. А в голове промчалась мимолетная мысль: «Пою, конечно, и что с того?!» Эфимии стало немного неловко за нелепое желание соврать.

— Я рисую… немного, — сказала она, чтобы заглушить внутреннюю борьбу здравого смысла с глупым апломбом.

— Это ты… э-э-э… сама нарисовала? — Полинины пальцы затрепетали возле стереоаппликаций на ее комбинезоне.

— Да ладно вам, тетя Поля! Так сейчас многие ходят.

Полина подергала бровями:

— Принт в виде потрохов робота… Что ж, актуально и оригинально, знаете ли…

— Так сейчас многие ходят! — настойчиво повторила Эфимия.

— Хорошо, хорошо, я не возражаю. Просто немного шокирует… хм… неподготовленных. Дядюшке Сяо вот поплохело слегка, если ты заметила…

— Я подумала, у него просто заряд в батареях кончился…

— У него не может кончиться заряд, потому что батарей давно нет: апгрейд, знаете ли! Вот твоя комната. Надеюсь увидеть тебя за столом.

— Тетя Поля, — остановившись в открытых дверях, окликнула ее девушка.

Буш-Яновская оглянулась:

— Да?

— Много ли в Москве псиоников?