Режиссер Советского Союза 3 (СИ)

-Мне очень приятно осознавать, что у товарища Мещерского хорошее чувство юмора. Но, посмеялись и хватит. С большинством предъявленных претензий и замечаний я согласен. Это не фильм о войне, а балаган в лучших традициях какого-нибудь глупого американского вестерна самого низкого пошиба. Только творение Алексея Анатольевича более жестокое, кровавое и бессмысленное. Вам правильно заметили, что советские фильмы не снимаются в подобном стиле. Если это работа исключительно на западного зрителя, то я преисполнен искреннего возмущения. Советский человек не должен видеть подобное издевательство. Ещё живы фронтовики, которые спросят с нас, на каком основании мы позорим их воспоминания!

Козловскому хватило трёх минут, чтобы полностью размазать наш фильм. Он тоже ограничился общими фразами, но сразу чувствовался совершенно иной уровень навыков играть словами. Ещё и грамотный этот самый настоящий аристократ на службе пролетариев. Вон даже про вестерны знает. В последних фразах идеолог начал напирать на отношение фронтовиков к моему фильму. Что же, мы тоже не лыком шиты. Надо только грамотно поймать товарища.

-А почему молчит товарищ Зельцер? Он ведь сорежиссёр и нам хотелось бы услышать его мнение, как вообще стали возможны съёмки подобного, — для пущего эффекта Козловский как-то странно тряхнул руками.

Ну, держись! А Моисеич потом получит слово, чего-то он совсем скуксился.

-Мне бы тоже хотелось услышать мнение настоящих фронтовиков, от имени которых вы говорите, — злобный взгляд идеолога сильно контрастировал с улыбкой превосходства, которая ещё не сползла с его породистого лица, — Илья Моисеевич Зельцер воевал, был ранен и имеет награды. Он принимал такое же участие в съёмочном процессе, как и я. Думаю, что присутствующее здесь товарищи Бритиков, Данелия и Чухрай — простите, если кого забыл — могут дать оценку реальности показанных нами событий. Мы снимали фильм о войне, которая является частью жизни, пусть это звучит ужасно. Для меня это не героические атаки и красивые пафосные речи, а просто жизнь людей, которые готовы умереть в любой момент. И они так же любят, мечтают, радуются, страдают или ненавидят. Но я с удовольствием послушаю мнение заслуженных коллег, ещё и фронтовиков.

Как я и ожидал, первым слово взял Чухрай, что является хорошим фактором. Его мнение точно может повлиять на решение комиссии. Кроме того, что он один из самых авторитетных киношников страны — Григорий Наумович зам парторга «Мосфильма». А ещё режиссёр является секретарём Союза кинематографистов СССР, членом коллегии «Госкино», входит в худсовет главной киностудии страны, возглавляет свою мастерскую во ВГИКЕ и преподаёт на Высших курсах режиссёров и сценаристов. Не человек, а какой-то былинный герой, которому надо поставить памятник ещё при жизни. С какой стороны ни подкопайся, а авторитет у Чухрая просто сумасшедший. Ведь надо ещё учитывать, что он фронтовик, был неоднократно ранен, имеет боевые награды.

-Мне фильм понравился. Это, если брать в целом, — уточнил режиссёр, среагировав на гримасу недовольства на лице Романова, — Чувствуется, что снимал его человек знающий, что такое война. Вы вспомните кадры из госпиталя, эти крики раненых и ощущение полной безнадёги парня, потерявшего ноги. А обожжённый пилот, показанный так достоверно, что мне стало жутко. Да — это ужасная сторона войны. И мне кажется, что зритель должен всё это видеть. В последнее время у меня складывается впечатление, что подрастающее поколение не совсем верно понимает, через что прошла страна. Само празднование Дня Победы для многих начало превращаться в формальность. Так пусть люди почувствуют, что такое настоящие ужасы войны. Может, где-то есть перебор с излишней реалистичностью, здесь спорить не буду. Фильм достаточно длинный и в любом случае подлежит сокращению. Что касается любовной сцены, так сильно задевшей некоторых товарищей, то не вижу в ней ничего отвратительного и криминального. Мы же смотрим на картины великих художников, изображавших обнажённую натуру, и не видим так никакой пошлости.

-Вы считаете, что Мещерский по уровню мастерства близок к классикам живописи? — не сдержал ехидной улыбки Козловский.

-Награды, которыми награждается каждая работа Алексея, говорят сами за себя. Я уже и не помню, кто из наших режиссёров брал одновременно призы в Каннах и Венеции, при этом ещё получал гран-при за рекламный фильм. Для отечественных деятелей кино последнее вообще — «терра инкогнита». А наш молодой коллега умудрился обойти западных конкурентов. Поверьте, просто так там награды не дают. Значит, люди увидели, что-то уникальное в работе Алексея.