Резидент, потерявший планету

Смуглый появился в домике лесничего неожиданно, под вечер, застал Ааре в компании с захмелевшим прорабом. Вызвав старика к двери, пришедший шепотом пояснил, что он товарищ Херберта Йоала. Старик кивнул, пригласил гостя к столу, налил в стакан самогону. Гость отхлебнул, сблизил два стакана и при этом быстрым движением насыпал в стакан прораба какой-то порошок. Он дождался, пока собутыльник лесничего, расплескивая жидкость по подбородку, свитеру, штанам, отхлебнет несколько раз, медленно сползет на пол и начнет мерный с присвистыванием храп.

— До полуночи выспится, — рассмеялся Смуглый. — Вы уж, папаша, извините, но у нас с Хербертом был такой уговор: если я успею привести до операции своих на подмогу, чтобы непременно заявился сюда!

Фраза была явно двусмысленная. Она могла означать, что Йоала привлек в район операции каких-то лесных братьев, могла дать понять, что лесничий видит перед собой посланца организаторов бункера, если он был «придуман». Ааре добродушно усмехнулся.

— Йоала учился с сыном когда-то в Тарту, разок гостил у меня. С тех пор я о нем не слыхивал.

— Странно, — Смуглый нахмурился. — Он сказал точно: лесничий Казеорг приютит.

Ааре пожал плечами.

— В ночлеге никому не отказывал.

Он подошел к печке, снял крышку с кастрюли — запахло слегка пропеченной картошкой.

— А я о вас, папаша, — говорил Смуглый, с хрустом надкусывая картофелину, — еще от одного человека слышал. Хиндрихсона — не знали такого? В одной камере с ним сиживал.

Старик пододвинул к гостю стакан.

— Пей, да с языка не лей. Вы что — на чужбине с ним успели побывать?

— Какая чужбина? — удивился Смуглый. — В Таллинне с ним знакомство свел, в заключении.

— Или вы околесицу несете, или он нес, — старик выдвинул ящик буфета, швырнул на стол два письма. — Одно из Стокгольма прислал, второе — из Буэнос-Айреса. Кому верить?

Смуглый словно принюхивался к конвертам, вытащил письма, пробежал глазом, взглянул на старика:

— Дыма без огня не бывает, папаша, Хиндрихсон виделся с вашим сыном — перед тем, как его накрыли.

«Значит, все-таки их видели вместе, — подумал лесничий. — Иначе кто бы вообще стал лепить Энделя к Хиндрихсону?» И решив это для себя, он пренебрег советом Мюри и ринулся в расставленную ему ловушку.

— Да, было такое, — жестко сказал он. — Эндель выполнил мою волю. Но уж извините, гость, я не всякому это выложу.

Он увидел наставленный на себя карабин, положил тяжелые кулаки на стол, нагнулся вперед.

— Теперь ясно, от кого вы. Только напрасно — на этом языке мы не договоримся.

Спящий замычал и заворочался. Смуглый резко обернулся на звук и в то же мгновение старик двинул на него стол всей мощью своего тела, а еще через мгновение прижал его в угол, отбросив ногой карабин.

— Я мог бы тебя придушить, как молодого петушка, — насмешливо рявкнул старик. — Говори, для чего тебе вся эта волынка!

Смуглый захрипел. Старик отпустил его, спокойно поднял стол, расставил стулья.

— Если тебе так уж нужно знать, — угрюмо сказал Казеорг, — я передал Хиндрихсону адрес брата. Это единственное, что я мог сделать для друга. А теперь уходи.

Смуглый скованной походкой двинулся к карабину. Старик не мешал ему. Поднял оружие, ухмыльнулся:

— Надо было давно это объяснить. Вы избавили бы и себя и меня от многих тревожных минут. Теперь последний вопрос, и я уйду. У местных строителей можно наскрести денег?

— Они все ждут получки. У меня позанимали. До шестого выплаты не будет. Что тебе еще?

Смуглый взял ведро с водой, поднес его к похрапывающему прорабу, начал поливать его тонкой струей, мял уши, хлопал по щекам. Наконец бандиту удалось заставить того открыть глаза, из горла захмелевшего вырвалось мычание.

— Деньги! — орал ему в ухо Смуглый. — Деньги есть?

— Не дали, — вдруг произнес прораб. — Шестого будут… А, тля! — выругался он и завалился на бок.

Смуглый пошел к двери, невесело сказал:

— Извините меня, папаша. Не по своему хотению. Я надеюсь при следующей нашей встрече быть галантнее.

Он поклонился и прикрыл за собой дверь.

Прораб сел.

— Извините, папаша. Я надеюсь, следующая встреча с ним будет куда менее галантной с нашей стороны.

Без стука вошел рабочий в куртке, измазанной белилами.

— Разрешите, товарищ младший лейтенант? — обратился он к прорабу. — Того, кто вышел от вас, поджидал за деревьями старик. Как и приказано было, не тревожили.

— Приметы, сержант?

— В темени не много разглядишь. Но разок прожектором по чаще пошарили. С лица сморчок, нос будто клюв. Зарисовал по памяти.

Чернышев, Мюри и Анвельт разглядывали в уездном отделе зарисовку сержанта.

— Не встречал, — сказал Анвельт.

— На гриб смахивает, — что-то вспоминая, произнес Пауль, и вдруг его осенило: — Да, конечно же, сторож. Музейный. Значит, он перебрался к Роотсу.