Власти отслеживают таких людей, ловят, но то и дело появляются всё новые и новые. И эти люди, опустившиеся уже на самое
Они все обречены; ни один гипернаркоман не продержался более трёх лет. Все они умирают, а их трупы похожи на выжатые лимоны. Страшное зрелище.
До отлёта – двенадцать минут.
Неужели мне удалось уйти?
Открылась дверь капсулы. Внутрь заскочил раскрасневшийся мужчина. Пот градом катился по его морщинистому лицу. Он плюхнулся в кресло напротив, растянул свои усы в широкой улыбке, шумно выдохнул и, посмотрев на меня, весело сказал:
– О, Создатель! Я всё-таки успел! Думал опоздаю! Доброе утро, господин. Тоже решили перепрыгнуть несколько световых лет? Меня зовут Кларке Вислу. А вас?
– Яви, - простенько представился я.
Мужчина сказал «господин». Значит, он издалека. Галактика поделена на сферы влияния. В наших «широтах» слова «господин» нет; у нас говорят «вюр». Далеко же он забрался! Интересно, что же он делал тут, на нашем «полушарии»?
– Очень приятно познакомиться, - продолжил он, поудобнее устраиваясь в кресле. Он всё ещё громко дышал; очевидно пробежал только что не менее двух-трёх километров, а для его довольно-таки грузной комплекции и немолодого возраста такая дистанция весьма затруднительна.
Тут же возле его носа выполз из стенки стакан с «жижей».
– Тьфу! – воскликнул он. – Какая же дрянь этот напиток!
Я с хитрецой прищурился на него:
– Хотите полететь без него?
– Что вы, что вы! Я не из этих! – Он залпом осушил стакан; скривился, подышал ртом, помотал головой, вытер усы и, слегка кашлянув, сказал: – Я вообще не люблю гиперперелёты. После них у меня мигрень.
– Я так понимаю, вы часто летаете? – предположил я.
– Приходиться, - вздохнул он и развёл руками. – Работа!
– А если не секрет…
– О! Я дипломат, - перебил он меня. – Но вы не думайте! У меня нет слишком весомого портфеля. Я больше посыльный, чем настоящий дипломат. Посылают меня, посылают! Все, кому не лень! – Тут он громко рассмеялся, потом ойкнул, смутился и тихо сказал: – Извините, господин Яви. Дурная привычка громко хохотать. Вечно начинаю орать там, где неприлично… Ну, вы понимаете.
– Я думаю, ничего страшного, мы в герметичной капсуле, так что… А с вами разве нет помощника? – Я задал такой вопрос, потому что знал, что дипломаты обычно путешествуют парами.
– Помощника? – удивился он. – Нет, конечно. Я ведь из низших. Ранг маленький. Какой мне помощник? Я сам вроде помощника. А лечу сейчас совершенно пустым. То есть, я хотел сказать, что обычно наши везут с собой что-нибудь… ну, там… документы какие-то или информацию. Сейчас пустой рейс, так сказать. Просто возвращаюсь домой. Всю работу я уже сделал, дела передал напарнику, который остался пока что тут, а у меня впереди самое прекрасное время!
– Какое? – с улыбкой спросил я. Этот мужчина весь просто сиял; от него исходила сама доброта; и на его добродушном лице постоянно играла добрейшая улыбка, которая непременно действовала на окружающих заразительно, и я не стал исключением.
– О! Когда я вернусь домой, уйду в отпуск! Полтора месяца свободы! Представляете! Дождался наконец! Два стандартных года мотаюсь, как белка в колесе. Неужели я, бедный, не заслужил отдыха!
Он снова засмеялся, на этот раз гораздо тише.
– Полетите куда-нибудь?
– Нет, - твёрдо ответил он. – И не подумаю. Осточертели мне все эти полёты! Знаете, я ведь живу у моря, можно сказать. До побережья всего-то каких-нибудь тридцать минут езды. Уже забронировал крохотный домик почти у самой воды. Эх! Солёный воздух! Яркое солнце! По утрам свежесть! Крупный песок хрустит под босыми ногами! Что ещё нужно? И волны! Обожаю волны, знаете ли. Самый приятный звук во всей вселенной. Вы любите волны?
Я пожал плечами:
– Давно их не видел.
– О! А я очень люблю!
После этих слов он начал рыться в сумке, что стояла у его ног. Из этой небольшой сумочки, что называется во время полёта ручной кладью, он достал небольшой пластиковый контейнер, раскрыл его и вытащил бутерброд.
– Хотите? – предложил он. – У меня их несколько. Я, знаете ли, всё время в полёты беру с собой еду. Привычка такая. Не могу! Как только сяду в это надоевшее кресло, так сразу желудок сводит. Просто наваждение какое-то! Инстинкт! Хотите?
Он протянул мне бутерброд.
– Нет, спасибо, я не голоден.
– Берите, берите! Не стесняйтесь. У меня ещё одна коробочка с едой есть!
– С вашего позволения, я откажусь, - сказал я. – Просто у меня другой инстинкт: как только сажусь в это кресло, желудок не принимает ничего. Особенно после этого гадкого напитка, которым тут потчуют.