Резиновый бэби (сборник)

Все замирают в почтительном молчании, слуги опускаются на колени. Наконец первые две пары достигают носилок, разворачиваются, легко подхватывая их на плечи – почти не качнув, и так же удивительно стройно вливаются в эту пару струящихся людских потоков. И каждый воин, доходя до места, где стояли мои носилки, разворачивается и по внутренней стороне возвращается обратно. Их движению, кажется, не будет конца. За носилками идут трое – Сован, Даро и Теау, на случай, если что-то пойдет не так.

Длинную дорогу до храма обрамляют каменные перила, изображающие сотни воинов, держащих в руках огромного змея, который вздымает семиголовую голову, раздув огромный капюшон.

Всем известна красота Нагов. И я – Апсара – буду танцевать для них танец жизни и смерти. Танец счастья, танец печали – Танец Апсары.

По обе стороны дороги два больших водоема с темной водой, с гигантскими ступенями, уходящими в воду.

Первый из встречающих нас дворец раскрывает колоннады, уходящие вправо и влево. Пологая основная лестница приглашает под огромный свод, испещренный тонким узором.

Не замедляя ритм под прохладой камня, мы попадаем в первый внутренний двор, где бассейны, меньшие по размеру, еще темнее – видимо, глубже. Рельефы оживают на стенах – на них танцуют водяные блики.

* * *

Всюду горят свечи, и в воздухе разлит аромат благовоний. За вторым внутренним двором – второй храм, еще более величественный: лотосом увиты все его колонны. А за ним – третий. Он самый высокий и островерхий: крутые ступени ведут к его вершине.

Здесь, наверху, на небольшой площадке, с которой открывается вид на город, я буду танцевать свой танец. Носилки опускают на полированные временем плиты пола, и воины Нагов под барабаны покидают третий храм.

Я слышу, как Даро читает мантру и как за ним повторяет каждую последнюю строчку Сован. Сзади ко мне подходит Теау, легко снимает с моей головы шелковую накидку, вынимает булавки из сложной прически, и вуаль, покрывающая лицо, падает и уносится вниз по ступеням. Ветер впервые за многие годы касается моего лица. Ощущение удивительное, будто с меня сняли кожу – так сильно я чувствую его движение.

Слышу, как удаляются люди, которых я знала столько лет. Я ждала это момента всю жизнь – и все же я боюсь. Я позволяю эмоциям на мгновенье взять верх. И тут же делаю ошибку. Я оборачиваюсь.

Все трое смотрят на меня – они уже начали свое движение ко второму храму, все еще кланяясь мне, сложив на груди ладони, их взгляды устремлены на меня.

Сначала раздается душераздирающий крик Теау, и она, сжимаясь, падает назад, будто ей в грудину глубоко воткнули острый предмет.

Даро просто тихо валится набок.

Сован стоит чуть дольше, но потом вдруг, будто захлебнувшись, кашляет и, согнувшись пополам, катится по ступеням, разбивая голову о каменные плиты.

И тут я понимаю, что было с Ки, и еще почему говорили: лучшая Апсара та, что убивает взглядом.

Раздается громкая барабанная дробь, и все эмоции и чувства мои мгновенно исчезают. Я – Апсара, и главное для меня сейчас – танец.

Исход его напрямую зависит от моего мастерства. Руки изгибаются, колени разворачиваются – по телу легкой рябью проходит мелкая дрожь. Кисти рук оживают – средний и большой пальцы соединяются. Я медленно поднимаю глаза на следующий внутренний двор, лежащий перед ступенями башни, на которой стою. Я поднимаю ногу, согнутую в колене, медленно выворачиваю наружу, сами собой в стороны взлетают мои руки. Я замираю.

Крутые ступени передо мной спускаются к совершенно квадратной площади, пересеченной, как крестом, посередине двумя каменными дорогами. Вокруг них четыре бассейна, а на месте перекрестия маленькая площадка, на которой стоит большой каменный жернов. Вокруг жернова горят четыре масляных светильника, в начале каждой дороги стоят ослепленные воины Нагов – их глаза изуродованы шрамами ожогов. Каждый из них держит в руках сосуд, похожий на кувшин. С началом барабанной дроби все четверо медленно начинают двигаться к центральному жернову.

Сомкнувшись посредине, они ставят кувшины у светильников и так же медленно садятся, сложив перед собой ноги. Трое медленно вертят верхнюю часть жернова за специальные вбитые в камень деревянные клинья, а четвертый льет жидкость из кувшина в центральное отверстие на жернове. Зеленая жидкость по неглубокой канавке течет в один из бассейнов, и воины крутят жернов, пока не закончился поток, потом льют воду из другого кувшина, и алая вода бежит в другой бассейн. Потом потекла желтая и фиолетовая, и только после этого воины встали и так же медленно удалились.

* * *

И тут, наконец, звучит музыка для танца Апсары – музыка, которую я слышала много-много раз, но никогда она не исполнялась таким огромным количеством инструментов – так полно, так проникновенно.

Начинают барабаны сампхо, чхайям и двойные литавры ско-тхом, вместе с цимбалами они проговаривают ритм танца. Мелодию ведут гобой пей о и камышовая флейта кхлой. За ними вступают лютни тяпей и кхе, а также чем-то похожие на скрипки тро-кмае.

Кажется, что инструменты звучат со всех сторон, но музыкантов нигде нет.