Рябиновая долина: Когда замолчит кукушка

Он с готовностью согласился, только попросил, чтобы я ему провела предварительную экскурсию, «если меня это не затруднит, и не будет выглядеть нахальством с его стороны». Естественно, меня это не затруднило. И пошло-поехало: посмотрите налево, посмотрите направо. Ах, как вы все здесь чудесно устроили!! А это техническое решение тоже вам принадлежит? Да, что вы!!??? Неужто…???Не может быть…!!! В общем, мы продолжали приседать в бесконечных реверансах, не уступая в мастерстве и виртуозности комплиментов друг другу. Минут через десять подобных упражнений, мой гость начал уставать. Чувствовалось, что подобными упражнениями он занимался не так часто. Хватка была не та. Я же веселилась во всю. Лишняя тренировка мне не повредит. А здесь, в некоторой изоляции от официальных приемов, я уже как-то стала терять сноровку. В конце экскурсии его речи уже не были столь многословны и наполнены красочными эпитетами. Выражения становилась все суше и все деловитей. Иногда, даже стали прорываться некоторые командные нотки в голосе, к чему, я думаю, он привык больше. Отметив про себя, весьма ехидно, должна признаться, что раунд закончился счетом 1:0 в мою пользу, я наконец привела его на верхнюю палубу, и усадила за столик, заверив, что кофе на свежем воздухе пить намного приятнее, чем в душном закрытом помещении. Провожать его внутрь жилого корабля мне не хотелось. Как говорится, мой дом – моя крепость.

Оставив его любоваться прекрасным видом, открывающимся с верхней палубы, я рванула на кухню варить кофе. Пока кофе стоял на плите, метнулась наверх, прихватив бутылку коньяка, блюдечко с нарезанным лимоном, бокалами, кофейными чашками и прочими предметами, и продуктами, необходимыми для встречи гостя. Вскоре, мы сидели, попивая кофе. В бокалах золотился ароматный коньяк. Гость вел себя весьма сдержано. Вопросы задавал тихим голосом, деликатно избегая совсем открытого любопытства. В общем, светский раут, да и только! Я проявляла все возможное гостеприимство, впрочем, не перегибая палки. Противник был серьезным. И он вовсе не был похож на надутого индюка типа Мезенцева. Овечья шкурка была не просто накинута сверху на волчью спину, а было такое ощущение, что шкурку сию надежно пришили во многих местах. Перефразируя знаменитое выражение: «если ходит, как утка, крякает, как утка, выглядит, как утка, то, значит, это утка», могла сказать: «если выглядит, как барашек, блеет, как барашек, то это вовсе не значит, что это барашек». Надо было как-то вывести его на разговор об отце Игоря. Мне хотелось понять, насколько он глубоко был в этой теме. Осторожно задала вопрос о его увлечениях историей, о профессоре Кондрашенкове. В ответ он принялся вдохновенно рассказывать мне о своем студенчестве, о лекциях профессора, о том, какой был чудесный человек и гениальный исследователь Олег Юрьевич. Он говорил так эмоционально, открыто, что я начала уже было сомневаться. А может, это и вправду просто «барашек». Но, вот он, очень плавно и технично перешел на тему местных «достопримечательностей», и задал мне вопрос, который заставил меня внутренне напрячься.