Рядом с нами

— Такой совет не проходит, — отрезал Пал Палыч. — Каждый вечер — это четыре сеанса, а каждый сеанс дает триста рублей дохода. А что даст молодежный вечер на клубный баланс? Ничего не даст.

— Пал Палыч… — пробовал спорить бывший мельник, по Пал Палыч был неумолим.

— Переведите свой хор на самоокупаемость, — говорил он. — Нужен зал — пожалуйста: тысяча двести рублей в кассу — и пойте сколько душе угодно.

— Мы еще только учимся петь, — чуть не плача, говорил бывший мельник, — а вы подбиваете нас на халтуру.

Но Пал Палыч вряд ли знал разницу между халтурой и чистой, подвижнической любовью молодежи пусть к еще несовершенному, самодеятельному, но все же искусству. Объяснять новому директору, в чем именно состояло истинное предназначение клуба, было делом лишним, ибо Пал Палыч не признавал этого предназначения и посему свел всю большую, многогранную деятельность клубного руководителя к одной узкой задаче — бойкой торговле кинобилетами.

Я смотрел на нового директора клуба и думал в это время о старом. Я не понимал работников нашего завкома, которые так легко предпочли жесткую руку Пал Палыча большому, любящему сердцу Мусия Захаровича.

Я не говорю или — или, так как хорошему клубу нужно и то и другое. Но если речь зашла о директоре, то таковым должен быть умный и чуткий наставник, а никак не деляга. Пусть Пал Палыч тоже остается в клубе, по не в чужом кресле, а на более скромной роли — заведующего хозяйством. Пусть он так же рьяно следит за работой истопников, уборщиц и своевременным ремонтом крыши и пусть никогда не вмешивается в те области воспитательной работы, о которых не имеет ни малейшего представления.

1949 г.

КУКУШКА

Мария Васильевна Пасхина была замужем за Вайсфельдом. Сын у нее записан на фамилию Попова. Одно время она получала алименты на этого сына с Черкезова. Потом иск был перенесен на Табакалова. И вот, наконец, мама познакомила сына с новым отцом — Гезаловым.

Мария Васильевна — еще довольно красивая, нестарая женщина. Когда-то она училась языкам, потом — в медицинском институте. Но все это осталось в далеком прошлом. Сейчас Мария Васильевна ведет "светский образ жизни". Утро она проводит в постели. День посвящает маникюру и портнихам, а вечером ходит с мужем в театр или принимает гостей.

Мы узнали о существовании Марии Васильевны из письма наших ереванских читателей. Один из них пришел на квартиру к Гезаловым и сказал:

— Мария Васильевна, пожалейте своего сына. Парню совестно перед товарищами.

— Почему?

— Как почему? Вы же его с пятым отцом знакомите.

— Ложь. Артем Тигранович Гезалов приходится пятым отцом лишь старшему сыну. Для среднего он третий, а для младшей, Ангелины, — всего-навсего второй отец. Ах, — сказала Мария Васильевна, хватаясь за виски, — если бы вы знали, сколько неприятностей я натерпелась с этими детьми! Сначала меня мучил старший. Он совсем не умел держать себя в обществе. При посторонних людях называл меня мамой.

— А вам это было неприятно?

— Господи, я вовсе не собираюсь записываться в старухи!

— А где сейчас ваш старший сын?

— Когда-то он жил в детском доме под Ростовом, потом переехал в Донбасс, а сейчас я даже не знаю, где он. Впрочем, если вас это очень интересует, я могу узнать.

И, повернувшись к двери, Мария Васильевна крикнула куда-то в коридор:

— Соня, ты не знаешь, где сейчас живет Виктор?

— В Киеве! — крикнули из коридора.

— Не успела я отдохнуть от старшего, — продолжала Мария Васильевна, — как меня стал мучить средний сын.

— И вы решили избавиться и от среднего?

Мария Васильевна смущенно улыбается.

— У меня не было другого выхода, — говорит она, оправдываясь. — Табакалов предложил мне уйти от Черкезова и выйти замуж за него. Это предложение меня устраивало, и я уехала из Баку.

— А Олега бросили?

— Какого Олега?

— Вашего среднего сына.

— А разве его зовут Олегом?

— Вы что, забыли, как зовут ваших детей?

— Нет, почему, я помню. Мы еще спорили по этому поводу с мужем. Он хотел назвать сына Геддеем, я настаивала на Эдуарде, а в детском доме, по всей видимости, распорядились по-своему и превратили мальчишку в Олега. Да мы можем уточнить это у Сони.

— Простите, а кто эта Соня, у которой вы консультируетесь?

— Домработница.

— Странно, домработница знает о детях больше, чем родная мать.

— Что же тут странного? — цинично ответила Мария Васильевна. — Я попросту не люблю детей.

Кого же любит эта холеная бессердечная женщина?! Да никого, кроме самой себя! Живет Мария Васильевна в свое удовольствие и ради этого совершает подлость за подлостью.

Со своим старшим сыном Мария Васильевна распрощалась, когда мальчику было девять лет, среднего она бросила в Баку, когда ему исполнилось семь, и вот теперь, как пишут нам в редакцию, Мария Васильевна собирается избавиться и от младшей, Ангелины.

Когда ребенку семь лет, ему трудно поверить в бессердечность своей матери. И дети не верили. Они рвались в свой дом, к своей семье. Дети разыскивали мать, приезжали к ней. Но мать не радовалась этим встречам и тут же отправляла сыновей в город, который был подальше.