Рядом со Сталиным. На службе у вождя

А Надежда как ни в чем не бывало продолжала посещать кабинет Ягоды на Лубянке. По его инициативе Павел Корин написал роскошный портрет примадонны, картинно восседающей в кресле. Когда предложили попросить Сталина помочь в создании музея этого живописца, Ягода мигом все провернул сам. Если бы чистоплотный Сталин все это узнал тогда, то стер бы мерзавца в порошок.

После убийства Кирова следствие вел Агранов, заместитель Ягоды. Все фальсифицировал. Подозревая это, Сталин назначил комиссию ЦК для проверки работы НКВД. В личном сейфе Ягоды обнаружили списки правоцентристской оппозиции и личные дела агентов царской охранки Зеленского, Зубарева, Иванова. Думаете, кем являлись бывшие провокаторы? Зеленский занимал пост секретаря Московской партийной организации. Зубарев был вторым секретарем Свердловского обкома. А Иванов работал секретарем Северо-Кавказского крайкома партии и по заданию Бухарина с двадцать восьмого по тридцать четвертый год организовывал голод, чтобы вызвать недовольство населения советской властью.

* * *

Вот какая публика орудовала всюду под прикрытием Бухарина и Ягоды.

Поэтому его секретарь Буланов на суде честно признался: «Все преступления, которые я выполнял, исходили от Троцкого и Бухарина. По их директивам мы убивали, калечили, сажали в тюрьмы абсолютно невинных людей. Не может быть нам пощады. И здесь пусть Бухарин не прикидывается. Он готов ради своего спасения утопить всех, но это опасный злодей нашего времени. Это они, Троцкий и Бухарин, обязали нас умертвить Менжинского и Куйбышева, Пешкова и Горького».

Однако были и самоуправство на местах и перегибы в органах НКВД. В январе 1938 года состоялся Пленум ЦК ВКП(б). На нем выступал Сталин, осудив нарушения революционной законности со стороны НКВД, партийных организаций, наркомов и особых отделов Красной Армии.

В НКВД развернулась ожесточенная критика, которой сегодня могла бы позавидовать любая гласность. Крыли, понятно, прежде всего начальство. По всей стране прошли бурные партийные собрания. Отовсюду решительно изгонялись клеветники, доносчики, подхалимы, карьеристы и прочая нечисть. В самом наркомате работала комиссия ЦК под председательством А. Андреева. В результате было освобождено от должности и отдано под суд тридцать тысяч следователей и других работников, причастных к беззакониям. Одновременно получили свободу сорок тысяч лишь военных. А всего было освобождено триста двадцать семь тысяч человек.

Вина Хрущева

На многих расстрельных делах стояла подпись Хрущева, и многих людей он погубил из личной неприязни. Известна его ненависть к тем, кто хоть когда-то обидел его. В таком случае месть была неизбежна. Пусть даже через двадцать лет. Вот факты, которые существенно дополняют его облик.

Став в тридцать пятом году секретарем Московского горкома, Хрущев требовал поставить на свою машину правительственный сигнал, дать домой холодильник. Словом, обеспечить ему все соответствующие блага. Но Власик резонно возразил, что все это положено лишь члену Политбюро. Кто смел перечить всесильному тогда Хрущеву? Только принципиальный Власик. В 1952 году вместе с Берией Хрущев упек-таки его за решетку, а после освобождения поселил в коммуналку, где старик скончался от переживаний.

В октябре 1941 года по совету Маленкова и Берии Хрущев предложил Сталину для безопасности покинуть Москву. Верховный молча взял его под руку и вывел, точнее — выставил из кабинета. Разве это не оскорбительно?

Во время войны сын Хрущева от первой жены из Калиновки развлекался тем, что стрелял по бутылке, стоявшей на голове более младшего офицера. Кончилось это тем, что все-таки убил сослуживца. В результате остался без погон старшего лейтенанта и попал в штрафной батальон. В одном из боев сдался в плен. Без долгих раздумий немцы заставили его призывать красноармейцев по радио тоже сдаваться. Узнав об этом позорище, Сталин поручил партизанам добыть предателя. Его ликвидировали. Опережая роковой момент, Хрущев явился к Сталину с мольбой. Но бессердечный вождь отчеканил:

— Война есть война.

Как можно забыть подобное кощунство?

А разве мог Хрущев забыть унижения, испытанные после бегства из-под Харькова, где он, член Военного совета Юго-Западного направления, бросил окруженные немцами войска и улетел в Москву? Еле-еле при помощи своих дружков отвертелся от суда Военного трибунала и целых полгода не показывался на глаза Сталину. Как только выдержал такое…

И разве не издевательство — после войны битых два часа держать почти навытяжку его, уже солидного члена Политбюро, и отчитывать на глазах у всей дачной охраны? Да потом еще тому же Лозгачеву иезуитски жаловаться:

— Вот, все меня называют жестоким, а как быть? Им, этим Иванам непомнящим, скажешь одно, а они все перепутают… А всякая государственная ошибка, словно снежный ком с горы, влечет за собой серию мелких ошибок…