Рядовые Апокалипсиса

— А раз понимаешь, — шипит, словно рассерженный кот, наш обычно доброжелательный хохол, — тогда соберись, твою мать! Нет у нас времени сопли распускать. Ты, блин, боевой прапор или гимназистка забеременевшая? Сидит он, понимаешь, в тоске. А кому легко? Радуйся, что семья жива. Я вон как узнал, что моих вывезли уже — прямо камень с души свалился… Так, короче, если сам не очухаешься, я тебя, мля, сейчас за угол отведу и сопатку тебе расшибу нафиг! Ты нам веселый и злой нужен.

М-да, я таким Андрея, по-моему, за все время совместной службы не видел ни разу. И ведь по глазам вижу, понадобится — он же мне на самом деле морду набьет, лишь бы я из ступора вышел.

Резкая отповедь со стороны добродушного обычно Солохи подействовала отрезвляюще. Будто ведро холодной воды за шиворот или пара хороших оплеух. С силой провожу ладонями по лицу, растирая и массируя щеки и нос. Все, и правда, хватит сопли жевать. О мертвых плакать будем потом, если сами к тому времени еще живы будем. А пока нужно уцелеть самим и вытаскивать тех, кого еще можно спасти. Как минимум — тех студентов, что сейчас сидят по своим комнатам в первом корпусе и нас ждут.

Раздаю парням вскрытые банки разогретых консервов.

— Давайте, мужики, порубаем чем бог послал, пока не началось… А начнется уже скоро, как только «тамань» наша с автобусами вернется.

Предложение возражений не встретило. Уже через минуту все дружно жевали, подцепляя куски мяса из банок клинками ножей или даже нормальными вилками. Но это в основном ветераны, те, кто помудрее и позапасливее.

Минут через двадцать — двадцать пять вдали послышалось завывание моторов, а еще через пять кавалькада из автобусов, сопровождаемых бронетранспортером, вынырнула из-за забора детского сада, расположенного чуть правее по улице, и снова начала выстраивать «вагенбург» вокруг входа. Но на этот раз в первый корпус общаги. Мехвод «восьмидесятки», похоже, решил немного пофорсить, и бронетранспортер, словно кабан сквозь заросли камыша, проносится через толпу зомби, неспешно бредущих к общежитию из дворов стареньких окрестных пятиэтажек. Молодца! Нет, спорить не буду, смотрится со стороны впечатляюще. Вот только кто теперь всю эту налипшую на колеса и набившуюся везде, где только можно, рваную требуху счищать будет? И кровь смывать? Сопливый механ об этом даже еще не задумался, а вот я уже решение принял — он сам и будет. Совсем зверовать, конечно, не буду, кое-какой инвентарь выдам, чтоб не голыми руками… Ведерко, там, например, противогаз… И перчатки резиновые, самые толстые. Две пары. Пусть знает на будущее, как дисциплину хулиганить!

— Все, шабаш завтраку на траве, — командую я своим. — Давайте через зимний сад, и первая группа сразу лестницу наверх берет, а остальные — со мной. Лифты заблокируем и первый этаж посмотрим. Он и тут нежилой, но мало ли.

Подхватываю с пола шлем и нахлобучиваю его на голову. Бр-р-р! Пока по этажам бегал — вспотел, а теперь шлем изнутри мокрый и холодный. Надо что-то с этим делать. На шапочку ЗШ одевается плохо. Раньше проще было: маску раскатал — и все в ажуре. Потом работать в масках ОМОНу приказом запретили, за исключением операций на Северном Кавказе. Такое ощущение, что кроме Чечни нигде и никто наши лица запомнить не хочет… Хотя сейчас-то наши «физии» точно никому не уперлись — и других проблем полно.

А что касается удобства ношения шлема, так тут теперь каждый выходит из положения по-своему. Вон у нас во взводе один ухарь есть, Миша, он сейчас с Тисовым на Триумфалке геройствует, так он еще перед прошлой командировкой купил себе в каком-то коммерческом Военторге черную косынку-бандану, и счастлив, как слон. Очень, говорит, удобно и практично. И пот впитывает, ничего за шиворот не стекает и по лбу не скатывается, и гигиеничнее, опять же. Надо бы, что ли, и самому озаботиться. Ту же армейскую медицинскую косынку пополам сложить да на голову намотать. Ничуть не хуже той же самой банданы получится. Опять же, цвет к уставному ближе. Хаки, он хаки и есть, не то, что черный — то ли пират, то ли вообще башибузук какой-то…

Сразу приступить к зачистке все равно не удалось. Выбравшиеся из кунга «Урала» таманцы, оказывается, привезли не только боеприпасы. Для начала они неслабо так прибарахлились сами: на всех — наколенники-налокотники, точно такие же, как и у нас. Вот только «щитки» у них, как говорится, «муха не сношалась». Вместо древних «стальных шлемов образца одна тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года» — противоударные пластиковые «Джеты», тоже новенькие, полированные — бриться, в них глядючись, можно. У четверых на автоматах вижу даже наши, российского производства коллиматорные прицелы «Кобра». Ну тут понятно, у кого крепления под них на ствольной коробке были, те и поставили.

Сержант Саша, оставив подчиненных кого патроны разгружать, кого подбредающих мертвецов отстреливать, летит вприпрыжку ко мне, одной рукой аккуратно придерживая висящий поперек груди стволом вниз автомат, а другой сжимая горловину еще одного гениального изобретения русского военного гения — вещмешка-сидора.