Рядовые Апокалипсиса

На Варшавке, ближе к окраинам, мертвецов на проезжей части стало совсем мало, а вот машин — много. Похоже, до народа дошло, что Шойгу в своем черно-красном пуховике не прилетит и спасаться придется самостоятельно. И теперь все, кто смог добраться до машин, — рвут из города. Что, в общем, правильно. Москва с ее огромным населением и дикой скученностью — это ловушка. Из которой если вовремя не выберешься — все, так тут и останешься бродить неспешной шаркающей походкой. И если первые дни народ как-то по инерции верил сказкам из телевизора, то теперь и их нет. Всего два канала вещают, и те из резервных студий. А вместо ставших за трое суток привычными мантр: «Ситуация под контролем. Все наладится. Не покидайте своих квартир и ждите помощи», там теперь суровые мужики в полевом камуфляже объясняют, где находятся эвакуационные центры и на каких шоссе армейские блокпосты контролируют выезды из города и обеспечивают машины беженцев горючим. Если отбросить красивости и сказать честно, то людям открытым текстом заявили: «Мы облажались и помочь никому толком не в состоянии. Спасайся кто как может!» И от всего происходящего становится на душе очень и очень погано. Потому что мы катастрофически не успеваем. Мы почти везде опаздываем. Если вчера при нашем приближении люди высовывались в окна, махали какими-то простынями, кричали, пытаясь привлечь внимание, то сегодня мы видим только выбитые стекла, выдавленные оконные рамы, мазки и потеки крови на стенах. Похоже, мертвяки мутируют не только в атлетов-тяжеловесов, похожих на уменьшенную копию Халка из американского фильма, но и в каких-нибудь акробатов-скалолазов — чтобы ловко по стенам и балконам лазить. И те, кого мы не успели вывезти вчера, сегодня уже или съедены, или неспешно бродят по окрестностям, оглядывая мир мутными бельмами своих жутких неживых глаз. Поглядишь вокруг — и руки опускаются. Чего ради мы упираемся рогом и рискуем жизнью, если на каждого спасенного нами приходится как минимум несколько сотен тех, до кого мы вовремя добраться не успели? Но иначе — нельзя, не факт, что смогу убедительно объяснить почему; просто знаю, и все тут.