Ричард Длинные Руки – император

– Ладно, – согласился я, – хотя зал там, судя по всему, огромный. Как там эхо, не подсказывает, много ли там филигоньего народа?

– Много, – ответил он невесело.

– Всем приготовиться, – сказал я резко. – Настраивайтесь на короткий бой. Даже если там всего лишь армия.

Они на цыпочках приблизились за мной к двери, я знаками показал, что переведем дух, здесь все помещения, к счастью для нас, звукоизолированные, а двери тоже непростые, то исчезают, то втягиваются в стены.

– Готовы?

– Да, – ответил сэр Норберт шепотом.

Я коснулся двери и сделал движение толкнуть ее в стену, она тут же ушла в ту сторону, куда я ее как бы послал. Рыцари задержали дыхание и плотно зажмурились, а я широко размахнулся и швырнул светошумовую гранату в зал подальше.

Грохот ударил по ушам, волна сжатого воздуха толкнула меня в грудь. Я торопливо открыл глаза, сквозь плавающие в глазах круги увидел уже не зал с филигонами, а поле битвы, где все лежат на полу, некоторые тела еще дергаются, другие застыли, как мертвые.

– Быстро! – заорал я. – Всем глотки!..

– И головы прочь, – напомнил Альбрехт, – так надежнее.

Я проскочил на ту сторону, пощупал стену, оглянулся, чувствуя злость и разочарование.

Альбрехт догнал, в руке меч, лезвие в оранжевой крови, на лице тревога.

– Ваше величество?

– Похоже, – сказал я, – снова тупик.

Он ответил быстро:

– Убито не меньше сотни филигонов!

Я отмахнулся.

– К победам привыкаем тоже быстро. Сейчас цель не столько перебить их всех, это сделаем, а не дать поднять Маркус. Где-то есть центр, откуда им руководят. И вообще…

Он смотрел через мое плечо, глаза расширились, словно он старается подняться в эволюции до филигона.

– Ваше величество!

Я стремительно обернулся, выставляя меч острием вперед. В стене то ли появилась щель, то ли была, но не заметил в пылу, а сейчас от толчков или чего-то еще расширилась как-то слишком уж заметно.

Альберт бросил острый взгляд на мое лицо.

– Даже и не думайте!

– Не думаю, – ответил я напряженным голосом, – но если другого нет у нас пути, в руках у нас…

– Стены шевелятся, – сказал он резко, – раздавят!

– А вдруг нет?

Я шагнул в щель боком, попытался развернуться и ощутил, что стало чуть-чуть просторнее.

– За мной, – велел я. – Найдем и убьем гадину!

Альбрехт выхватил факел у подбежавшего воина, я не успел слова сказать, как влез в щель и, грубо прижав своего сюзерена к стене, протиснулся мимо и непротокольно двинулся впереди, проклиная все на свете, особенно дурных королей, возомнивших, возжелавших, вознесшихся…

За мной, наступая на пятки, заспешили Норберт и Боудеррия, за ними остальные. Я на ходу с силой упирался то в одну, то в другую стену, вроде бы в самом деле отодвигается, словно старается захватить побольше жертв в ловушку.

– Не знаю, – сказал я в спину Альбрехту, – насколько этот корабль совершенен… но он явно живой.

Он прохрипел, не оборачиваясь:

– Ваше величество?

– Мы идем внутри живого, – сказал я, – даже если весь Маркус – это одна гигантская амеба, но она ремонтирует себя, добывает энергию… еду, в смысле…

За моей спиной раздался надсадный голос Норберта:

– Что-то вроде вьючного осла? Что перевозит грузы?

– Да, – согласился я. – Может быть, что-то еще.

– Как боевой конь?

– Может быть, – предположил я, – он вообще сам по себе.

Щель постепенно расширялась и расширялась, уже коридор, наконец настоящий зал, что уходит в темноту, постепенно поднимаясь все выше.

Глава 17

Что-то знакомое даже в конструкции этого корабля, словно у всей Вселенной один чертеж для всего на свете и этот чертеж используется с небольшими вариациями как для построения галактик, так и для конструкции эритроцитов или фагоцитов, хотя и не знаю, что это, но чую, что и корабль тоже из этого мира.

– Только мир велик, – прошептал я благоговейно, – бесконечно велик… как раз для человека.

Карл-Антон дрожал, тяжело дыша, ухватил за рукав.

– Ваше величество!.. Впереди их очень много. Очень!

– Сколько? – спросил я.

Он помотал головой.

– Даже не скажу, не определяется. Но больше, чем встречали раньше. Может, как-то обойти?

– Я бы с удовольствием, – ответил я. – Вообще люблю обходить препятствия, как истинный гуманист и сатрап, но, боюсь, здесь куда ни сунься… Потому сделаем вид, что так и хотели! Вперед, гранаты наготове?

Он сказал с вымученной улыбкой:

– Это всегда наготове. Страшно же…

– Тогда приготовьтесь, – велел я. – Как только открою, бросайте!..

Он кивнул, не в силах ответить из-за трясущейся челюсти, кое-как вытащил из-за пазухи склянку и поднял над головой.

Я оглянулся.

– Все готовы? Начали!

Дверь исчезла под моей ладонью, сердце остановилось: огромный зал уходит в темноту, и все место заполнено филигонами.

Сразу две склянки полетели через дверной проем. Я на миг прикрыл глаза, тут же влетел в зал, уже взвинченный и раскаленный, как Батарадз во время затяжного боя с небожителями. Всего трясет, по скорости почти сравнялся с филигонами, но те сейчас в шоке, почти все упали в беспамятстве, а те, что на ногах, ухватились за лица, между растопыренными перепончатыми пальцами проступила оранжевая кровь.