Ричард Длинные Руки – курфюрст

Мы пересекли двор и поднялись на стену, а оттуда увидели, как справа показались всадники, в одежде которых преобладают багрянцевые тона с золотом, а слева такие же щегольски одетые, но в пурпурных одеждах с золотым шитьем. Даже кони у тех и других покрыты золотистого цвета попонами, закрывающими и головы, за исключением глаз.

Они подъехали к воротам с двух сторон одновременно, наступила неловкая пауза, король Барбаросса и Фальстронг, оба свирепые и неуступчивые львы, повернулись друг к другу и мерили один другого взглядами.

Я видел, с каким напряженным вниманием всматриваются, вслушиваются, стараясь предугадать, кто что замыслил.

Наконец Барбаросса прогудел мощным голосом:

— Мой дорогой брат!

Фальстронг ответил в той же манере и почти так же гулко:

— Мой дорогой брат…

Роджер Найтингейл, учтиво поклонившись сверху одновременно обоим, сказал торопливо:

— Ваши Величества, мои дорогие братья, вы можете въехать в мой замок, не покидая седел.

Барбаросса кивнул, но смотрел неотрывно на Фальстронга.

— Это как возжелает мой дорогой брат.

Фальстронг ответил строго контролируемым голосом:

— Как изволит мой брат, король Барбаросса, так и поступим.

Барбаросса начал медленно поворачивать коня головой к распахнутым воротам.

— Тогда я последую за вами, мой дорогой брат.

— Нет-нет, — воскликнул Фальстронг, — это я за вами!

Я улыбался, хотя внутри все передергивается от этой фальши, братьями зовут друг друга, но это все-таки лучше, чем если бы их войска соприкоснулись на поле боя.

Они пустили коней бок о бок и поехали стремя в стремя. Мне показалось, Фальстронг чуть приподнимается в седле, чтобы не быть ниже короля-соперника. Все мы, мужчины, друг другу — соперники и при встрече автоматически измеряем взглядом любого, с кем общаемся, и нам не нравится, если собеседник выше ростом или шире в плечах.

Несмотря на то что встреча неофициальная и даже тайная, Барбаросса, как и Фальстронг, нацепили самые массивные золотые цепи с драгоценными камнями, оба в горностаевых накидках, символизирующих королевское достоинство, и это несмотря на полуденную жару.

Найтингейл торопливо сошел во двор, красивым жестом, исполненным достоинства, протянул вперед руки.

— Дорогие братья, — произнес он с чувством, — я счастлив видеть вас в своем скромном загородном домике!.. Располагайтесь здесь как дома… и даже лучше, чем дома!

Барбаросса ответил благожелательно:

— Благодарю, мой дорогой брат!.. Уж постараюсь расположиться лучше, чем дома, там у меня жена — просто зверь… га-га-га!

Он слез с коня, они обнялись, король Фальстронг тоже опустился на землю и, выждав, когда Найтингейл вырвется из медвежьих объятий Барбароссы, в свою очередь обнял его, похлопал по спине.

— Не сдаемся? Я слышал, у тебя, дорогой брат, малолетняя любовница?

Найтингейл опасливо оглянулся.

— Тише-тише, — прошипел он, — даже слуги не должны о таком слышать!

— Но ведь правда?

— Клевета, — ответил Найтингейл твердо и посмотрел честными-пречестными глазами. — Видит Бог, клевета!

— Согласен, — ответил Фальстронг понимающе, — клевета, так клевета. Но хорошая, правда? Приятно, когда такое за спиной клевещут.

Коней увели, свиту обоих королей начали разбирать и уводить небольшими группами, а мы все четверо вошли в зал, я сразу отметил минимум слуг, что понятно, однако на священника поглядывал с великим удивлением.

Найтингейл верно понял мое изумление, поморщился.

— А вы что хотели? Только священники и могут распознать нечисть и не допустить ее, чтобы подслушивала.

Я рискнул сказать:

— Многие маги тоже могут распознать…

— Могут, — согласился он невесело, — но мага можно и перекупить, а священники служат не мне, а Богу. Они… надежнее, хоть с ними и труднее.

Из дверей справа и слева вышли одетые в красное с золотым юноши, в руках длинные блестящие трубы, быстро встали вдоль стен и замерли, гордые и понимающие, какие они красивые и замечательные.

Часть третья

Глава 1

Высокий важный человек, капельмейстер или распорядитель, появился позже, сразу же взмахнул обеими руками. Трубы взметнулись кверху, раструбы как диковинные цветы из меди, зал наполнился красивой призывной мелодией.

Я сказал священнику негромко:

— Принесите библию. Побыстрее!

Он покосился на меня с укором.

— Зачем? Она всегда со мной.

— Дайте сюда.

— Простите, ваша светлость…

Я почти выхватил из его рук, подошел к единственному столу и торжественно положил на него книгу. Старинный рукописный текст в латунном переплете с богатым рисунком смотрится очень хорошо и величаво.

— Ваши Величества, — произнес я торжественно, — я прошу вас положить руки на библию и поклясться, что вы будете стойки и последовательны в нашем священном союзе против наглого захватчика, посмевшего нарушить мир. Господь наш всегда против войн, лишь оборонительные или освободительные он принимает и приветствует, так что всегда помните, что бы мы ни делали на этом поприще против нарушившего людские и земные законы Гиллеберда, — законно, и Господь с нами!

Барбаросса первым протянул руку и положил на Библию. Глаза его сверкнули огнем войны.

— Клянусь! — произнес он густым голосом воина.