Ричард Длинные Руки – курфюрст

Найтингейл посмотрел на одного и другого просительно, сказал робко, словно простолюдин у знатных лордов:

— Наверное, пора нам… к частностям?

Барбаросса кивнул.

— Да, надо точно наметить, кто где наносит удар, чтобы получилось согласованно. И обязаться следовать плану.

— И чтобы обязательно приходить на помощь, — добавил Фальстронг важно, — если Гиллеберд навалится только на одного.

— Очень важно, — подсказал Найтингейл, — чтобы мы рвали его, как собаки, со всех сторон. И чтобы он отбивался сразу от всех, а не от одного.

Барбаросса неспешно достал откуда-то из-под мантии большой рулон бумаги.

— Ага, — сказал он, — мы тут наметили примерно, как вести эту кампанию…

Фальстронг фыркнул:

— Себе в пользу! Нет уж. Давайте так, чтобы все были в равных условиях.

Барбаросса буркнул неприязненно:

— Мой дорогой брат, вы даже не посмотрели, что я предлагаю!

— Я и так знаю, — возразил Фальстронг, — как себе выгоднее! Это точно. Я бы так сделал обязательно…

Я промолчал, не знаю, шутит ли так откровенно, либо же в нем так проявляется нервозность. Сейчас самый важный момент, все вступаем в войну и обязуемся вести войска именно так, как сейчас вот начертим на бумаге, и в те сроки, какие определим и под какими подпишемся.

Выказывая предельное смирение, я только слушал и время от времени робко поражался вслух гениальным находкам, когда Барбаросса и Фальстронг осторожно чертили стрелки с двух сторон карты, наблюдая друг за другом.

Фальстронг, естественно, хотел бы получить вдвое больше времени на продвижение по землям Турнедо, но даже Найтингейл указал деликатно, что никаких армий, во всяком случае, заметных, перед ним нет, можно двигаться быстро.

Я сказал с предельной почтительностью:

— Самая большая трудность будет с захватом Савуази. Столица королевства, если кто там бывал — вспомнит, окружена очень высокой и толстой стеной… я даже не представляю, какие нужны лестницы! Любые обрушатся под собственной тяжестью.

Барбаросса нахмурился.

— Что, яростного штурма недостаточно?

— Как? — спросил я. — Такие стены?

— А прямая атака на ворота? — прорычал он с веселой злостью. — Тараном выбить ворота…

— Увы, — сказал я, — перед воротами дорога задирается вверх. Тараном хорошо бить сверху вниз или хотя бы по горизонтали, но снизу вверх… гм…

— Пока ни у кого еще не получалось, — договорил Найтингейл расстроенно.

Барбаросса посмотрел на меня с неприязнью, словно это я так укрепил ворота и вообще вход в город, а Фальстронг спросил неожиданно:

— Как насчет подкопа?

Барбаросса поморщился.

— Что это за красивая освободительная война? Рыть, как кроты, как кроты…

— Зато победная, — обронил Фальстронг. — Хотя, конечно, это затянется надолго. А если еще, заслышав, что копаем, они начнут делать контрподкопы, то это затянется на долгие годы…

— Как насчет осады? — спросил Найтингейл. — Если захватим Турнедо, окруженному Савуази придется сдаваться рано или поздно. Либо умереть с голоду.

— У нас нет флота, — возразил я. — А восточным краем город проходит по реке. Там удобный причал, кораблями и баржами и сейчас доставляют столько зерна и муки, сколько город потребляет! Еще дешевле и удобнее, чем везти на телегах.

Фальстронг нахмурился, как и Барбаросса, оба не отрывали взглядов от карты. И хотя каждый изучил до самого мелкого камешка еще дома, но здесь ревниво присматриваются, как пойдут войска друзей-соперников: Фальстронг быстрым маршем идет с севера, Барбаросса форсирует болота и вторгается с юга, Найтингейл бьет с фланга в незащищенный бок, а сэр Ричард… ну, этот делает все, что может с той горсткой, какую сумеет собрать в пока еще не захваченной части Армландии.

Двери распахнулись, молчаливый слуга впустил в комнату сэра Уильяма Маршалла и сэра Клифтона Джонса. Очень торжественные и важные, они внесли, двигаясь как сытые гуси в стоячей воде, пачку бумаг, как мне показалось, хотя на самом деле всего три листа, один договор в трех экземплярах.

Такой момент сопровождать бы пением труб и криками ликующей толпы, но у нас тайный передел мира, потому все три короля подошли к столу, внимательно читали, кто и что должен сделать, в какой последовательности.

На столе пусто, только по толстой свече в массивном золотом подсвечнике, целиком составленном из переплетенных фигур людей, кентавров и сатиров. Несмотря на солнечный день, свечи горят жарко, на них будем топить сургуч для королевских печатей.

Короли все трое для подписания договора накинули горностаевые накидки, признак королевского достоинства, хорошо хоть не шубы, у меня и так рубашка начинает промокать на спине.

Фальстронг читал не менее внимательно, чем Барбаросса и Найтингейл, наконец кивнул, на лице проступило тщательно сдерживаемое удовлетворение.

— Составлено верно, — пояснил я, — я готов подписать хоть сейчас.

— И я готов, — сказал Барбаросса, но продолжал читать, а сэр Уильям заглядывал через плечо и время от времени тыкал пальцем в то или иное слово.

— Согласен, — сказал Найтингейл.

Но никто не брал в руку перо, а Фальстронг вообще скривился, будто хватил уксуса вместо вина.