Ричард Длинные Руки — ландесфюрст

В дверь осторожно заглянул сэр Жерар:

— Ваша светлость…

Я повернулся к нему, он правильно истолковал выражение моего державного лица и сказал торопливо, но твердо:

— Ваша светлость, к вам гонец. Срочно.

Я махнул рукой:

— Зови сюда.

Он выразительно посмотрел в сторону королевы красоты.

— Простите, ваша светлость…

Я сказал с подчеркнутой неохотой:

— Ах да, сверхсекретные сведения… Простите, леди Хорнегильда, закончим разговор позже.

Она присела в поклоне.

— Ваша светлость…

— Леди Хорнегильда, — ответил я.

Когда она исчезла за дверью, я сказал негромко:

— Вы прям чувствуете ситуацию, сэр Жерар. Как граф Ришар решился с вами расстаться?

Он поклонился.

— Спасибо за лестную оценку, ваша светлость… Так что с гонцом?

Я удивился:

— В самом деле прибыл? Как вовремя… Давайте его сюда.

В коридоре звякнуло железо, слуга отворил дверь кабинета и впустил молодого стройного и легкого паренька, идеального для передачи посланий на дальние расстояния, таких кони просто не чувствуют на спине.

Он шагнул вперед быстро и легко, моментально припал на одно колено и, не дожидаясь вопроса, выпалил:

— Ваша светлость, сообщение от графа Рейнфельса!

— Отлично, — сказал я бодро. — Что у него?

— Его войско, — отрапортовал он лихо, — прибудет через четверо суток! Просит сообщить, в какую часть королевства им будет приказано направиться сразу от Тоннеля.

— В Тараскон, — быстро сказал я. — Все в Тараскон!

Гонец поклонился, спросил снова:

— Еще он спрашивает насчет армии турнедцев. Они идут следом за ним, тоже хотели бы знать, куда им…

Я сказал довольно:

— Узнаю Рейнфельса. Не любит турнедцев, но уже начинает скрепя сердце заботится и о них.

— Общее дело, ваша светлость, — произнес сэр Жерар. — Граф всегда отличался повышенным чувством долга. Хотя он из Фоссано, к сожалению.

Я подумал, ответил решительно:

— Скажешь, им к Тараскону тоже.

Гонец поклонился.

— Будет исполнено, ваша светлость.

Я шевельнул пальцами, он вскочил, быстрый и сияющий, быстро отвесил поклон и пропал за дверью, словно прошел ее насквозь.

Сэр Жерар проводил его озабоченным взглядом.

— Ваша светлость, правильно ли?

— Что вас беспокоит?

— Не лучше ли направить часть войск в Гандерсгейм?

— Сейчас наше сердце, — сказал я, — Тараскон. И пираты это знают. В Гандерсгейме пока что тихо…

— Тихо?

— В смысле, — поправил я себя, — там позиционная война. Как только снимем угрозу с Тараскона, сразу же займемся Гандерсгеймом. Вот увидите.

Он вздохнул.

— Скорее бы. Гандерсгейм — открытая рана.

Глава 3

Громко и радостно гремят трубы как во дворце, так и во всему городу, это сэр Жерар настоял, чтобы и простому народу сообщили о великой победе над могучим противником на севере, одержанной их правителем Ричардом Завоевателем.

Таким образом для народа Сен-Мари расширяется пространство, где они могут путешествовать без помех и пошлин, торговцы повезут туда свои товары без наценок, а ремесленники будут договариваться о совместной разработке и эксплуатации залежей ценных руд.

К дворцу начали стягиваться разукрашенные богатые повозки, на большой прием в честь взятия Савуази и победного окончания войны съезжаются лорды с женами и дочерями на выданье. Уже всем известно, что среди прибывших с севера сподвижников грозного Завоевателя много молодых и неженатых…

Столы в большом зале уставлены изысканными яствами, посуда из серебра и золота, но все равно будут хватать руками: вилки приживаются с большим скрипом, хотя церковь уже не запрещает, но следит, чтобы не было в употреблении двурогих, что олицетворяют дьявола, а только с тремя отростками, а еще чтоб обязательно изогнутыми как признание всемогущества Господа.

Особо знатные лорды проходят в зал под пение труб, их сопровождают слуги и даже один из герольдов. Их встречают довольными криками, кланяются, ибо присутствие знатнейших людей дает возможность потом бахвалиться: и я с таким-то за одним столом как-то раз…

Сэр Жерар подал знак, все трубы взревели особенно мощно и разом умолкли. Я вышел на помост, вскинул руки и улыбнулся как можно шире и радостнее, я ж и тут отец народа, хотят они этого или нет.

— Граждане нашего великого государства! — крикнул я, старательно держа это глупое выражение всем довольного и по самые почки счастливого человека. — Прием по случаю победы… но это так, повод. На самом деле прием потому, что я рад всех вас видеть, я счастлив, что вы здесь, что наполнили теплом ваших сердец и душ этот зал, и с ним и весь огромный дворец!

В ответ раздался радостный, ликующий и растроганный рев. Народ все еще рассаживается за столами, но многие начали жрать и пить, это ж не в монастыре, где соблюдается строжайший этикет, там кверху подняли чаши с вином и прокричали «Ура!».

Герольд прокричал:

— Леди Хорнегильда!.. Леди Хорнегильда Хорнблоуерская!