Ричард I Львиное Сердце

В конце крестового похода перед нашими глазами разворачивается настоящий героический эпос, сходно отображенный очевидцами обеих сторон. Помимо Амбруаза, подробное изложение событий можно обнаружить и у Коггесхэйла, ссылающегося на поименованных и упоминаемых Амбруазом свидетелей, тогда как Баха ад-Дин заверяет, что драматическая высадка короля происходила у него на глазах. Кроме этих основных источников, краткое изложение случившегося передают нам Говден, Дицето, Сикард и тексты Эракл-«Эрнуль», и даже в таком отдаленном источнике, как «Зальцбургские Анналы» событию этому посвящена далеко не краткая запись. В числе многих подробностей становятся известны имена членов королевской свиты, дата и даже день недели, в который состоялась битва за Яффу. Амбруаз вспоминает, что именно в субботу утром король высадился на берег, и он не ошибается: в ночь с пятницы, 31 июля, на субботу, 1 августа, королевский флот, три дня шедший сюда из Акки из-за скверной погоды, стал на якорь у города, но на некотором расстоянии от берега. На рассвете взору открылась печальная картина. Они пришли слишком поздно: город уже пал, а берег усеян неприятелем, так что атаковать было бессмысленно. Поскольку одновременно с флотом отправилась и сухопутная армия под началом Генриха Шампанского, у Ричарда практически не было лошадей. Но войска Салах ад-Дина отрезали крестоносцам путь у Кесарии, и к Ричарду удалось впоследствии пробиться лишь небольшому отряду во главе с Генрихом. Этим и объясняется до смешного малая численность коней у Ричарда, названная летописцами. Если верить Баха ад-Дину, которого меньше других можно заподозрить в бахвальстве, у Ричарда было от девяти до семнадцати рыцарей на лошадях и от 300 до 1000 пехотинцев, которые были распределены по 50 кораблям, из которых 15 оказались галерами. Таким образом, можно сказать, что в его распоряжении находилась практически одна пехота, в рядах которой, конечно, были отменные арбалетчики — генуэзцы и пизанцы. Если не считать французов, участие в общей спасательной операции вновь объединило представителей всех национальностей. Корабли стояли на рейде, и велось оживленное обсуждение сложившегося положения — казалось, Ричард был мало склонен чрезмерно рисковать, поскольку еще не было ясно, в чьих руках находилась цитадель.

Но перенесемся на берег и вернемся несколько назад. За неделю до этого, предприняв контрнаступление, Салах ад-Дин осадил Яффу. На следующий день, 31 июля, город был взят, что сопровождалось грабежами и убийствами, но остатки гарнизона укрылись в цитадели. Поскольку Ричард, который как раз собирался выступить из Акки в Бейрут, был немедленно извещен о приближении Салах ад-Дина, защитники не теряли надежды на помощь. Конечно, предусмотрительно велись переговоры об условиях капитуляции, — получить приемлемые условия от Салах ад-Дина, несомненно, было гораздо легче, чем от Ричарда, — но страсть к мести и алчность мусульманских ратников серьезно затрудняла султану их осуществление. В предрассветных сумерках 1 августа звуки горнов с кораблей заставили Салах ад-Дина поторопиться. Он посылает комиссию под руководством Баха ад-Дина для описи имущества цитадели. Засевший в ней гарнизон с растущей тревогой ждал, когда же наконец, высадится Ричард, и, опасаясь кровавой бани в случае штурма, готовился уже к сдаче. Коллега Баха ад-Дина приказывает высечь несколько своих недисциплинированных солдат, мамелюки султана отобрали у мародеров ценную добычу, взятую христианами при нападении на караван и свезенную в Яффу — за короткое время она уже не первый раз меняла своих владельцев. И тогда арабский хронист неожиданно видит, как вперед вырывается красная галера короля с такими же красными парусами, и становится очевидцем высадки. Он спешит к шатру своего господина, чтобы доложить ему о случившемся — в этот момент тот заносил перо, чтобы подписать грамоту о помиловании и передать ее находившимся подле него христианским посланникам. После того, как ему нашептывают о случившемся, он откладывает в сторону грамоту и заводит беседу, чтобы отвлечь внимание присутствующих, но уже через несколько секунд все увлекает за собой вихрь панического бегства, и ему ничего не остается, как узаконить отступление своим приказом. Как признается Баха ад-Дин, султан вовсе не рассчитывал на то, что противнику удастся высадиться на берег, — на стороне мусульман было значительное численное преимущество.