Ричард I Львиное Сердце

Однако собрание князей в Шпейере никак нельзя было назвать представительным. К сожалению, список свидетелей документа, составленного 23 марта, в высшей степени скуден, а составленный на праздник Пасхи и вовсе заставляет думать скорее о семейной встрече дома Гогенштауфенов, в которой помимо нескольких князей церкви, преимущественно из ближайших окрестностей, участвовали только графы и государственные высшие чиновники. И ничего удивительного, поскольку влиятельные князья в ту пору находились в оппозиции к императору. Высоким рангом из присутствующих, если не считать двух Конрадов — пфальцграфа Рейнского, дяди Генриха, и герцога Швабского, — могли похвастаться разве что Отто, пфальцграф Бургундский, еще один брат Генриха, архиепископ Трира и епископы Шпейера, Ворсма, Пассау, Фрайзинга и Цайеца, а также Леопольд Австрийский. Любопытно отметить участие старшего пастора Кельна Адольфа, который в последующие шесть месяцев станет архиепископом Кельна и одним из самых решительных сторонников Ричарда.

Являлся ли подобный состав судей столь же компетентным для вынесения приговора как и любой другой? Во всяком случае, как мы уже видели, Леопольд поставил условия передачи Ричарда, и, если некоторые выдвинутые императором к последнему требования еще могли рассматриваться в качестве меры наказания по вынесенному приговору, то о других такого не скажешь, так что Ричарду, но и в не меньшей степени его стране, которой предстояло собирать деньги, должны были быть предъявлены побудительные мотивы к исполнению обязательств. Если обвинительный приговор и был запланирован, то, надо признать, что Генрих VI не знал, как провести соответствующий процесс. Напротив, этот рейхстаг предоставил Ричарду возможность блистательно оправдаться. Не только английские хронисты свидетельствуют об истинно королевской манере держать себя, продемонстрированной Ричардом, но и придворный поэт Филиппа Гийом Бретонский рисует в своих Philippidos весьма импозантную картину поведения Ричарда в Шпейере. Словно он находился в тронном зале Линкольна или Канн и произносил тронную речь. «Cordo leonino»[138]

умел защищаться и готов был вызвать на единоборство любого, кто бы осмелился упрекнуть его в предательстве, — подробность, о которой сообщает также Петр Эбулоский в панегирике, посвященном Генриху VI. При этом мы узнаем, что, предъявляя красноречивые аргументы в свою защиту, он не переходит границ расчетливой скромности. В конце своей речи он склоняется или преклоняет колено, и среди воцарившей в зале тишины Генрих VJ вдруг чувствует, что ему не остается ничего иного, как скрепить поцелуем их примирение. Все обвинения сняты и больше никогда о них не было речи.

Даже если обвинение было всего лишь средством запугивания и события разворачивались вопреки желаниям Генриха, процесс все-гаки решил для него важную задачу: свою позицию в отношении Ричарда теперь он мог по меньшей мере как-то оправдать. И хотя законных оснований для удержания Ричарда больше не существовало, элегантная инсценировка примирения удовлетворила, казалось, всех. Едва успев «побрататься» с Ричардом, Генрих изъявляет желание примирить его с Филиппом, и, как пишет Говден, в благодарность за хлопоты, «mediante duce Austriae»[139], и «quasi pro mercede»[140] Ричард готов заплатить ему 300000 серебряных марок. Но и это еще не все, благоволение императора простирается гораздо дальше: Генрих VI делает вид, будто деньги эти в качестве подарка не примет. Если ему не удастся примирение, Ричард будет отпущен с богом. Впутывание во все эти дела Филиппа едва ли было приятно Ричарду, — этим император, по-видимому, намекал на свое недовольство последним, — но, по крайней мере, открыто, так чтобы не переполошился Леопольд, Ричард подтверждает готовность заплатить ранее оговоренную сумму, которую, ввиду оправдания Ричарда по всем пунктам обвинения, официально уже нельзя было назвать выкупом. Хотя подобным формальностям никто тогда не придавал значения, Ричард их все же достойно оценил: своим поведением он доказал, что прекрасно осознает то обстоятельство, что дело разбирается не у него на родине, и он не собирается смешивать право с правом сильного и не провоцирует Генриха VI, напротив, охотно подыграет ему и поможет не уронить престиж. Согласно Дицето, определенно несколько путающего даты, на следующий день, во вторник 23 марта, Леопольд официально передает Ричарда императору. В святой четверг, 25 марта, вступает в силу «мир», стоивший английскому королю 100000 кельнских серебряных марок, а также 50 полностью укомплектованных галер и 200 рыцарей, выделенных императору на год.