Ричард III. Самый оболганный король Средневековья

История создания легенды о «принцах в Тауэре» показывает – определяющий вклад в формирование мифа о Ричарде III внес самый яркий представитель английского возрождения Томас Мор. В этой главе мы попытаемся попристальней вглядеться в созданный Мором портрет Ричарда III и понять, почему он нарисован настолько темными красками.

«История Ричарда III» появилась на свет в 1513 г., т. е. спустя 28 лет после гибели последнего короля из династии Йорков. В отличие от авторов других исторических произведений XVI в., Мор – величина известная. Каждый сколько-нибудь образованный человек знает, что Томас Мор (1478–1535) был одной из знаковых фигур английского Возрождения, тонким знатоком античной философии и литературы, одаренным поэтом и, наконец, автором знаменитой «Утопии». Однако Томаса Мора никак нельзя назвать оторванным от жизни кабинетным ученым. Напротив, он сделал блестящую карьеру – был успешным адвокатом, помощником лондонского шерифа, спикером Палаты Общин английского Парламента, выполнял дипломатические поручения и, наконец, в 1529–1532 гг. занимал высший государственный пост лорда-канцлера Англии.

Репутация Мора как человека также безупречна. Все знавшие Томаса Мора отмечали его необыкновенную доброту и сердечность. Выдающийся гуманист Эразм Роттердамский называл его «идеальным другом». Известно, что ученый был сторонником безусловного равноправия людей, противником телесных наказаний, и к тому же человеком, готовым умереть за свои убеждения в буквальном смысле этого слова. В 1532 г. Мор добровольно оставил пост канцлера, не согласившись с намерением Генриха VIII заменить католическое вероисповедание англиканским. Генрих VIII предоставил бывшему канцлеру возможность «одуматься», а после его отказа велел начать судебный процесс по откровенно сфабрикованному обвинению в государственной измене. В 1535 г. Томас Мор был приговорен к смерти. Памятуя о его научных заслугах, король «милостиво» заменил медленную и мучительную казнь на простое отсечение головы.

Все эти обстоятельства поднимают авторитет «Истории Ричарда III» на почти недосягаемую высоту, ведь это произведение принадлежит перу выдающегося ученого, политика и, наконец, человека кристальной честности. Предположить, что Томас Мор мог сознательно исказить историческую истину, очень сложно… если только он действительно намеревался написать историческое сочинение в современном смысле этого слова.

Необходимо подчеркнуть, что ремесло историка и сами задачи исторической науки в XVI столетии были совершенно иными, нежели в начале XXI в. Для современных историков главной задачей является восстановление фактов, причем по возможности «без гнева и пристрастия», т. е. так, чтобы личные взгляды ученого как можно меньше влияли на его научную работу. В XVI столетии история рассматривалась как серия назидательных примеров, а задача историка сводилась к выделению главных «сюжетных линий» прошлого. Истинный профессионал должен был уметь оттенить ключевые качества героев исторической драмы, чтобы каждому зрителю было ясно, где здесь слабовольный правитель, попавший под влияние дурных советников, а где тиран. Однозначная, морализаторская оценка событий в наши дни указывает на ненаучный характер работы, в XVI столетии ненаучной сочли бы книгу, в которой недостаточно четко расставлены смысловые акценты.

Еще одной особенностью исторических сочинений XVI в. была идущая от Античности традиция сочинения речей главных «героев». Рассказ о любом значимом историческом событии был немыслим без почти драматических сцен, в которых персонажи, помавая руками, произносят длинные и красноречивые монологи. Например, Полидор Вергилий, описывая битву при Гастингсе, приводит «полный текст» речей, с которыми Вильгельм Завоеватель и Гарольд якобы обращались к своим воинам. По современным понятиям, это откровенная фальсификация фактов, однако в ренессансной историографии драматизация истории, напротив, была нормой. Если историку было известно, что тот же Вильгельм Завоеватель перед битвой при Гастингсе обратился к своим воинам с напутственными словами, он чувствовал себя просто обязанным придумать эту речь… иначе читатели сочли бы, что ученый пишет, во-первых, скучно, а во-вторых, не по правилам.

Точно таким же правилом было воссоздание мыслей и чувств персонажей. В XVI в. простое описание хода событий считалось уделом непрофессионалов, истинный ученый обязан был доходчиво объяснить, почему «герой» поступил именно так, воссоздать внутреннюю, психологическую логику его поступков. Читатели всегда знали, когда «герой» «замыслил преступление», когда его «одолело уныние», когда он «взвесил все возможности и решился на отчаянный шаг» и т. п. Разумеется, читать такую «историю» очень удобно и интересно, но вот насколько она достоверна… это уже другой вопрос.

Очевидно, что даже самый лучший исторический трактат XVI в. неизбежно подгоняет реальные события под заранее разработанную схему, упрощает и схематизирует и факты, и характеры главных героев.