Ричард Львиное Сердце

Ричард и его мать не стали завтракать вдвоём. Они отправились на прогулку по крепостным стенам (Элеоноре непременно хотелось увидеть то место, откуда её сын полгода назад упал и сломал ногу), а за стол уселись уже далеко за полдень, когда поднялись из постели рыцари и сам хозяин замка.

После всех приветствий и восторгов, прозвучавших в адрес английской королевы, она попросила собравшихся немного утихнуть и сообщила то, о чём успела уже рассказать сыну: ей удалось, посетив нескольких преданных королю английских и французских рыцарей, графов и баронов, собрать денег и драгоценностей.

— Мне сложно самой всё это подсчитать, — закончила Элеонора, — однако по моей просьбе предварительный подсчёт сделал один лондонский ювелир. Он оценивает собранное в двадцать пять тысяч серебряных марок. Значит, теперь остаётся добыть ещё тринадцать. Сумма не маленькая, но уже и не такая великая.

— Сдаётся мне, настала пора потрясти моих обнаглевших баронов! — вдруг изрёк герцог Леопольд, дотоле молчаливо тянувший вино. — Кто и сколько должен мне дани, я сам уж и не вспомню, но надеюсь, что подскажет управляющий замка. А если сюда ещё прибавить одолженные и не возвращённые мечи, кольчуги, коней, сбрую — получится очень даже немало. Завтра же прихвачу хороший отряд рыцарей и воинов и наведаюсь к любезным вассалам. То-то радости будет! Они, верно, решили, что я тут последнюю память пропил и все долги их позабыл. Так пускай теперь почешут задницы! То есть... я не хотел обидеть дам. Словом, пускай потрясут свою мошну и рассчитаются, как положено добрым христианам. А не то я, как добрый сарацин, пройдусь по их угодьям, загляну в конюшни и навещу пастбища. Со времён моего деда герцога Вильгельма они такого не видывали! Думаю, тринадцать тысяч я как раз и натрясу. А при удачном раскладе выйдет, даст Бог, и поболее — ещё и мне самому кое-что достанется. К декабрю успею. Ведь нужно именно к декабрю?

— Спасибо, Леопольд! — только и сказал Ричард Львиное Сердце. — Честное слово, я начинаю жалеть, что мне, скорее всего, недолго остаётся пребывать у вас в плену.

— Вежливости ради скажу: хоть от вас и одна морока, ваше величество, но в последнее время вы тоже начинаете мне нравиться! — отозвался герцог. — Похоже, там, в Палестине, я чего-то в вас не заметил. Ещё год назад удавил бы вас своими руками, а теперь думаю, что буду без вас скучать.

— Так исправь положение, Лео! — встрял неугомонный шут Клюгхен, успевший стать любимцем для Ричарда и всех его друзей. — Пускай теперь король Англии возьмёт тебя в плен, и ты годика два посидишь у него в одном из замков. Вот и будете дальше привыкать друг к другу. А потом кто-нибудь за тебя тоже соберёт выкуп. А можно и не собирать: вдруг тебе понравится быть в плену? Герцогом можешь, к примеру, меня оставить. Хлопотно и противно, но я справлюсь, наверное!

Хохот, волной прокатившийся над столом, долго не давал никому заговорить.

Наконец Эдгар Лионский, которого собравшиеся тут рыцари всё так же признавали своим предводителем, поднялся с кресла и обратился к Ричарду Львиное Сердце:

— Но если выкуп будет готов до декабря, то мы должны знать ваше решение, государь. Если вы намерены отправиться в Англию сразу, едва деньги будут переданы императору, то нам нужно будет заранее собрать большой отряд для вашей охраны. В том, что тамплиеры попробуют напасть, сомнений нет, и нас шестерых окажется мало. Может быть, безопаснее переждать в замке? Не станет же Генрих осаждать Дюренштейн!

— Пускай попробует! — вконец распетушился Леопольд. — Вот тогда повеселимся! Только как он объяснит это? Если ему заплатят сто тысяч поганых марок, то чего ещё этот индюк будет требовать от меня? А?

Элеонора Аквитанская, обменявшись взглядом с сидевшим напротив неё Седриком, заметила:

— Генрих Шестой не похож на человека отважного. Думаю, он уже перетрусил, когда его отлучили от церкви. Вероятно, успел пожалеть о своём опрометчивом союзе с Братством Святого Грааля. И если мы уплатим ему выкуп, то император постарается устраниться от дальнейшей борьбы.

— Но он боится Парсифаля! — напомнил Фридрих Тельрамунд.

— Да! И потому, может быть, только и мечтает, чтобы мы с этим Парсифалем покончили! — откликнулся Седой Волк. — Значит, готов своего колдуна предать. И ещё. Германский император хоть и самый завалящий воин, но отлично понимает, сколько сил нужно положить, чтобы взять такой замок, как Дюренштейн. А если выкуп будет уплачен к декабрю, то до этой их сатанинской даты, когда всякие там Сириусы будут торчать в созвездии небесного аспида, останется всего неделя или чуть больше. За неделю овладеть Дюренштейном? Чушь собачья!