Ричард Львиное Сердце

Тут уж Луи решился кинуться навстречу Эмме и, подхватив её на руки, доставил назад к мачте. Служанка без сил опустилась на бочку, а Алиса отблагодарила рыцаря улыбкой. Её лицо всё ещё было очень бледно, и россыпь веснушек горела на нём, будто цветы, вдруг высыпавшие на снегу. И всё равно она казалась прекрасной как никогда — мокрая, с прилипшими к щекам рыжими кудрями, с этой испуганной улыбкой и блестящими глазами, полными то ли слёз, то ли солёной воды...

И Луи вдруг забыл о правилах куртуазного обращения. Эмма сидела, опустив голову, кормчему уж точно было не до них, но если бы в это мгновение их видели и сотни людей, молодому рыцарю было всё равно! И Алисе, кажется, тоже. Слившись губами, он и она отпустили верёвку, намотанную на мачту. И очнулись, когда новый толчок рухнувшей на них воды опрокинул обоих на палубу. Однако на этот раз им не было страшно — он и она почему-то расхохотались. Ответом было изумлённо-испуганное восклицание Эммы и обиженный рокот грома — похоже, он обиделся на то, что его перестали бояться...

Вилли Морской не ошибся: спустя примерно час ветер начал стихать, и волны сделались заметно ниже. Шторм слабел на глазах. Тучи прорвались сразу во многих местах, их лохматые клочья как-то незаметно разметались, открывая тёмное закатное небо. Солнце садилось, окрашивая горизонт в багровые тона. И на этом багровом горизонте прорисовалась высокая береговая линия.

— Я так и думаль, што занесёт нас именно сюта! И это не самое плохое. Мокло занести хуже!

Кормчий давно уже приказал матросам отвязаться от мачты и подозвал старшего, чтобы тот сменил его у руля, а сам спустился с кормовой надстройки.

Луи только теперь подумал, что в течение суток Вилли ничего не ел, да и выпил скорее всего только этот ковшик воды пополам с морской солью. Но вид у него был бодрый и весёлый.

— А у вас софсем нет морской болеснь. Как у меня. Вы мокли бы быть моряк. Но вы рыцарь. Тоже карашо. Прафта, што вы хотили в поход с император Фридрих?

— Правда. Это был один из двух самых великих воинов и полководцев нашего времени. Теперь такой остался один. А что это за берег? Или пока непонятно?

Вильгельм усмехнулся. Его мокрая шевелюра воинственно вздыбилась вокруг загорелого, блестящего от воды лица.

— Што непонятно? Это остров Кипр. Отсюда не такой уж далеко до Палестина. Только придётся захотить в порт: у нас нушно будет осматрифать борта и рулефой весло. И может быть укреплять машта.

Луи вздохнул. С одной стороны, Кипр — это хорошо, это всё же христианская земля, хотя местные греческие князья и не любят крестоносцев. С другой стороны — снова задержка!

— А для чего непременно в порт? — спросил юноша кормчего. — Пристали бы к любому берегу, где есть удобная бухта. Нам ведь не нужно пополнять запасы провизии и воды.

Вилли Рыжий посмотрел на рыцаря так, как смотрят на ребёнка, который пока не понимает простых вещей.

— Утобный бухта утобно и не только тля нас! Вы ше снаете, што во многий земля есть береговой право.

Береговое право! Тут Луи всё понял. Да, по соглашению между многими прибрежными странами, имущество выброшенного на берег корабля законно принадлежало тому или тем, кто его находил. Если корабль не выбрасывало, а просто прибивало к берегу, право тоже действовало. Действовало при условии, что никого из владельцев и команды корабля не оставалось в живых. И жители многих прибрежных селений, бедные рыбаки и крестьяне, промышляли тем, что грабили потерпевших крушение, а то и просто приставших к их берегу после сильной бури мореходов. Иной раз даже зажигали ложные маяки, заманивая корабли на мель или на скалы. Опытные моряки обычно знали, в каких местах такое может случиться, и не шли на огонь маяка, покуда не светало и не было возможности убедиться, что впереди действительно гавань, а не полоса рифов, на которых их ждёт гибель. Разбойники, захватив судно, убивали всех, кто на нём был, и выкидывали трупы в море — ведь иначе им было не воспользоваться береговым правом и не завладеть грузом корабля. А на купеческих галерах и барках добра обычно хватало. И на всех участников шайки, и на сеньора, владельца прибрежной земли, который, отлично зная о промысле своих селян, брал с них солидную долю «выброшенного морем» богатства.

— Вы правы, Вильгельм, — вздохнул молодой человек. — Лучше не рисковать. На нашем корабле не написано, что он не купеческий и не везёт никаких товаров.

— А если и написано? — махнул рукой кормчий, кажется, принявший эти слова всерьёз. — Тумаете, расбойники умеют читать? Та для них и сам корапль, и парус, и машта — всё тобыча. Лутше прихотить в гавань.

И с этими словами кормчий зашагал к носовой надстройке, с которой рассматривать берег было удобнее. Однако, проходя мимо Эммы, всё ещё сидевшей на бочонке с самым измученным видом, мореход бросил на неё внимательный взгляд и улыбнулся.

— Храпрый девушка! — повторил он. — И красивый.