Ричард Львиное Сердце: Поющий король

— Разве? — пробормотал Ричард.

— Да-да, — укоризненно покивал Танкред.

— Понимаю.

— Что, простите, вы понимаете?

— К чему вы клоните, добрый родственничек, — начиная не на шутку распаляться, зарычал Ричард Львиное Сердце.

— К чему же?

— К тому, что я не получу ни шиша из наследства покойного Гийома Доброго. Так?

— Вот видите, дорогая Иоанна, — повернулся Танкред к своей невестке. Жанна вмиг покраснела и потупилась. — Стоило заговорить о вредном пристрастии, как двоюродный брат мгновенно утратил любезность.

— И что из этого следует? — грозно спросил Ричард.

— А то, ваше величество, — столь же грозно отвечал Танкред, — что всем известно о ваших бесконечных попойках. Если они и впредь будут продолжаться, то вы никогда не дойдете до конечной цели перегринации. Именно поэтому я и не хочу посылать с вами моих норманнов. И сам не хочу идти в поход. Советую вам не задерживаться долго в Мессине.

— Но мы намереваемся переждать здесь время осенних бурь!

— Я уже наслышан об этом решении. Стало быть, вы рассчитывали на то, что я отсыплю причитающуюся якобы вам часть наследства моего покойного брата и вы пропьянствуете в Мессине до самой весны. Потом найдется какая-либо причина, и вы уберетесь восвояси к себе в Аквитанию или в Англию.

— Если я на что-то и рассчитывал, — поднимаясь из-за стола, рявкнул король Львиное Сердце, — так это на то, что вы, достопочтенный Танкред Лечче, хотя бы накормите меня приличным ужином, а не вонючими морскими козявками.

— Я не намерен терпеть оскорбления в собственном доме! — в свою очередь поднялся король Сицилии.

— И я не намерен терпеть оскорбления в вашем доме, — ответил Ричард, — Заявляю вам твердо и без обиняков: я намерен, во-первых, получить-таки свою долю наследства Гийома; во-вторых, до тех пор, покуда не запогодится, я буду оставаться в поле возле вашей столицы, нравится вам это или не нравится.

— Все это при двух условиях, — стоял на своем Танкред. — Первое условие: вы прекратите пьянствовать. Второе условие: вы уберете с вашего знамени богопротивную надпись.

— Я вовсе не пьянствую, и надпись вовсе не богопротивная, но если вам хочется в чем-то обвинить меня, вы все равно будете стоять на своем. Понятное дело, вам жаль расстаться с деньгами и вам наплевать на богоугодную цель моего похода в Святую Землю.

— Вы не дойдете дотуда, ваше величество, — проскрипел Танкред. — Вы больны. Ваши прыщи…

— Вот уж мои прыщи так точно вас не касаются! — воскликнул Ричард и решительно зашагал прочь от позорного стола. В дверях он все же оглянулся и сказал королю Сицилии на прощанье: — Либо вы благоразумно отдадите мне мою долю наследства, либо я добьюсь ее силой своего непобедимого оружия.

Глава четвертая

БЫТЬ ВОЙНЕ!

Ссора с Танкредом очень скоро дала свои плоды. Жители Мессины, столь радушно встречавшие Ричарда в день его прибытия, быстро переменились, их отношение к крестоносцам сделалось пренебрежительным и все чаще даже и оскорбительным. В лагере за городом, где Ричард пребывал в ожидании, когда Танкред явится к нему пусть без денег, но хотя бы с извинениями, стали обнаруживаться пропажи имущества.

— Вор-народ, — говорил Робер де Шомон. — Известные мошенники эти сицилийцы.

На пятый день пребывания на Сицилии был пойман вор. Ричард лично отправился посмотреть на то, как его повесят. Черномазый щетинистый негодяй, увидев короля Англии, возопил, в мольбе протягивая к нему свои грязные руки.

— Что он говорит? — спросил Ричард, не понимая сицилийского наречия.

Толмач объяснил:

— Он требует справедливости. За кражу на Сицилии положено лишь усекновение одного пальца на руке, да и то по выбору осужденного.

— Ишь ты, еще и по выбору! — покачал головой Ричард. — Я гляжу, он уже попадался.

На одной руке у вора и впрямь не хватало мизинца.

— Ну ладно, — смягчился король, — отменяю повешение. Но мой приговор все же будет суровее сицилийского. Отсечь ему кисть руки. Да, и скажите негодяю, что всякий, кто попадется в следующий раз, не получит пощады, будет повешен. Поставьте по четырем углам лагеря по виселице для устрашения этих мерзавцев. Не иначе, Танкред сам их подсылает воровать у нас.

— Они и своим умом дойдут до таких пакостей, — возразил летописец Амбруаз.

— Дай Бог, чтобы воры и разбойники стали наибольшим злом, ожидающим нас на Сицилии, — молвил Ричард, глядя, как по его приказу человека лишают руки. Крик несчастного был невыносим. — Впрочем, — сказал король, — теперь мне уж и не хочется, чтобы все обошлось мирно. Пусть будет драка. Следует хорошенько проучить Танкреда.

— Должно быть, он тоже не считает вас великим монархом, — припомнился тамплиеру де Шомону разговор накануне встречи с Филиппом.