Ричард Львиное Сердце: Поющий король

— Великий султан Египта послал меня к вам, чтобы сказать: вы можете спокойно отправляться в свои владения и отстаивать свои права. Салах-ад-Дин готов дать клятву и подписать соглашение о перемирии хоть на год, хоть на два. Клятву — не нападать ни на Яффу, ни на Акру, оставив оба города во временном пользовании крестоносцев. Этот договор был бы обоюдно выгоден. Альб-аль-Асад расправился бы со своими врагами на западе, а Альб-аль-Нимр со своими соперниками здесь, на востоке. И когда лев и тигр снова смогут встретиться для продолжения честной борьбы, никто не будет кусать их в спину.

— Признаться, я ждал подобного предложения и даже думал о том, чтобы самому его сделать, но опасался, что Салах-ад-Дин решит, будто я просто вознамерился бежать из Святой Земли, ограничившись победой при Арзуфе и взятием Акры и Яффы. Однако, полагаю, я не должен прямо сейчас дать ответ на ваши предложения?

— О нет, конечно нет. Вы все обдумаете и взвесите, а я приеду к вам в гости еще раз через дней десять.

— Так и поступим.

Больше в этот день разговор о перемирии не возобновлялся. Миновав Лидду и Рамлу, король и принц поднялись в горы по уже изведанной Ричардом тропе и на сей раз без каких-либо треволнений подъехали к Эммаусу. Когда въезжали в селение, Аладиль обучал Ричарда правильно строить арабское предложение. Имея такого учителя, король Англии схватывал все на лету.

— Если так пойдет дело, я скоро стану сочинять кансоны по-арабски, — веселился Мелек-Риджард Альб-аль-Асад.

— Об этом можно только мечтать, — улыбался Аладиль.

— Вот и Эммаус. Сожалею, что в мой прошлый приезд сюда мне пришлось раскроить череп одному из яростных защитников селения и взять в заложницы ни в чем не повинную женщину, — каялся Ричард. — А это и впрямь тот самый дом, в котором Лука и Клеопа встретились с воскресшим Христом?

— Да, — подтвердил Аладиль, — тот самый. Хотя мы и считаем эту встречу легендой.

— На то вы и мусульмане! — рассмеялся Ричард. — А кто же был тот старик, с которым я повстречался тогда, желая повстречаться с Иисусом?

— О, это был один знаменитый сеид Ахмад ибн-Дауд Касим ас-Сагаб, — отвечал Аладиль с благоговением. — Мелек-Риджарду посчастливилось встретиться с этим святым человеком. Он дервиш, а некоторые даже не стесняются называть его махди[108], хотя, конечно, он не махди. Когда Салах-ад-Дин ехал на битву при Хиттине, Касим ас-Сагаб повстречался ему в вади Эль-Аджам и сказал: «Когда ты будешь проходить мимо гор Эш-Шех, набери снега с одной из вершин. Снег растает, превратится в воду, и этой водой ты напоишь врагов, взятых тобою в плен». Мой брат послушался его совета и действительно напоил талой водой с вершин Эш-Шеха короля Гюи де Лузиньяна, разбойника Рене де Шатильона, великого магистра тамплиеров Жерара де Ридфора и многих других, взятых в плен при Хиттине.

— Я наслышан об этом, — кивнул Ричард. — Стало быть, это тот самый. Но почему он сказал мне, что он Иса?

— Не знаю, — пожал плечами принц Аладиль. — Знаю только одно: сеид Касим ас-Сагаб ничего не делает просто так.

— И еще голубка.

— Голубка?

— А про голубку вы ничего не знаете?

— В первый раз слышу.

Ричард рассказал Аладилю, чем закончилась его встреча с дервишем, называвшим себя Исою. Аладиль задумался, потом сказал:

— Вероятно, значение этого выяснится когда-нибудь позже. Мы можем войти в дом.

— А Касим ас-Сагаб уже не в Эммаусе?

— Нет, он нигде не останавливается более одного дня, и где он теперь, я даже не знаю. Говорят, что, если он где-нибудь пробудет дольше одного дня, его настигнет ангел смерти Азраил, идущий за ним по пятам.

Вторично побывав в доме, где когда-то давно произошла встреча учеников с воскресшим Господом, Ричард и на сей раз не удостоился Божьей благодати увидеть или услышать Спасителя. Но он уже и не рассчитывал. Его радовало, что все же тот старик не был Исой, а оказался просто дервишем, хотя и знаменитым.

Пробыв некоторое время в Эммаусе, король и принц спустились назад в вади Ас-Сарар и там, вблизи Рамлы, расстались как старые и добрые друзья.

Возвращаясь в Яффу, Ричард обдумывал значение состоявшихся переговоров. У него родился замечательный, по его мнению, замысел — продолжать эти переговоры, выдвигать новые благородные условия и предложения, усыпить, убаюкать ими Саладина, а потом, когда султан менее всего будет готов к войне, внезапно совершить львиный прыжок на Иерусалим. Конечно, подобное коварство разъярит Саладина, но оно же и вызовет в нем восхищение, ибо таков Восток: любезность, смешанная с коварством, здесь любимое лакомство.

Он никого не посвятил в свой замысел, даже Беренгарию, хотя все вокруг требовали от Ричарда объяснений, чего он хочет и как намеревается действовать далее. Ричард увиливал от ответов, всеми способами оттягивая новый военный совет, на котором должно было решиться, когда же идти на Иерусалим.