Ричард Львиное Сердце: Поющий король

— Прощай, сынок, — сказала Элеонора печально, глядя своими выцветшими зелеными глазами в его сверкающие двумя изумрудами очи. — Чует мое сердце, не увидимся мы больше на этом свете. Плыви и завоюй Святую Землю. Ты рожден для этого. А мне суждено вернуться к могиле твоего отца в Фонтевро и там окончить дни свои.

— Не говори так, мама, — сказал Ричард. — Я буду с нетерпением ждать тебя в завоеванном мною Иерусалиме.

— Господь не попустит, чтобы нога такой грешницы, как я, снова ступила на Его землю, — вздохнула Элеонора. — Прощай, мой рыжий жавороночек. Иди.

Ричард вздохнул полной грудью и взошел на палубу энека. Оглянувшись еще раз на завоеванную им Мессину, он увидел плачущую Элеонору, огромную толпу рыцарей, готовящихся тоже погрузиться на корабли, и тут взгляд его укололся о две черные точки. Будто капля отравы упала в чашу с великолепным игристым вином — из толпы на Ричарда смотрели полные ненависти глаза жизорского сеньора. Король поспешил отвести взгляд, посмотрел на парус, на солнце, на веселые облака, на шаловливые, но не буйные волны и постарался забыть о присутствии этого черного человека в мире, полном ликующих надежд и свежего ветра.

Энек отчалил от пристани и полетел в открытое море. Ричард стоял на носу и смотрел вперед, словно пытаясь разглядеть в слепой дали Святую Землю. Ему хотелось вина, но он терпел, помня о своем обете твердо выдержать Великий пост, заслужить Божью милость. Трое священников плыли на королевском энеке, готовые в любой миг читать молитвы и псалмы, совершать службы и молебны. Энек летел быстро и к вечеру догнал тот корабль, на котором плыли Беренгария и Иоанна. Увидев вновь свою невесту, которая махала ему с палубы бюсса, Ричард едва удержался, чтобы не запеть. Весь Великий пост он ни разу не пел, и это было гораздо мучительнее, чем не есть и не пить вина.

— Хочется петь, — с досадливой улыбкой сказал он своему духовнику — капеллану Ансельму.

— Я отпущу вам сей не самый страшный грех, — милостиво разрешил священник.

— Нет, не буду, — отказался Ричард. — Осталось всего ничего, каких-то четыре дня. В Светлое Христово Воскресение напоюсь до смерти!

— Святая Земля давно жаждет услышать ваш божественный голос, — улыбаясь, заметил отец Ансельм.

— И я жажду спеть для нее! — горячо отозвался король.

Утро следующего дня ознаменовалось появлением слева по борту судна берегов Пелопоннеса.

— Греция! — восторгался Ричард, разглядывая озаренные рассветным сиянием скалы. — Это и вправду Греция, Шарль?

— Да, ваше величество, — отвечал знаменосец, — говорят, что Греция.

— Вероятно, это мыс Матапан, — промолвил Амбруаз Санном, — Видите возвышающийся на нем храм Посейдона? По древнему преданию, под ним находится бездонный колодец, уводящий в саму преисподнюю. Через эту скважину в свое время Геракл выволок на свет Божий адского пса Кербера.

— Если б я так не спешил достичь берегов Сирии к Пасхе, можно было бы высадиться и покопаться, — вздохнул Ричард.

— И ничего не найти, — хмыкнул Герольд де Камбрэ.

— Почему же? — спросил Амбруаз.

— Потому что все это пустые байки, — твердо заявил Герольд.

— Вовсе нет, — вмешался в разговор Робер де Шомон. — Я много слышал о таких бездонных подземельях. Они разбросаны по всему миру, и есть люди, знающие их местонахождение. Эти дырки почему-то называются Аркадиями.

— Можно даже предположить почему, — сказал Амбруаз. — Страна Аркадия, как я слышал, изобилует входами в преисподнюю. Там, вдалеке, за этим мысом, она и лежит.

— А я слышал иное объяснение, — сказал король, — Аркадия — это сокращение, а полное наименование любой такой скважины — Аркадияболус[54].

— Тем более не стоило бы там ковыряться, — заявил отец Ансельм. — К тому же в Великий четверг, когда всем нам предстоит поминать Тайную Вечерю и Первопричастие.

— Правда ваша, святой отец, — поспешно согласился Ричард. — Проплывай, проплывай мимо нас, мыс дьявольского соблазна!

Когда Матапан скрылся позади, плывущие на энеке Ричарда перегринаторы разделились надвое — одни сели завтракать, другие, в числе коих оказался сам король Англии, готовились к причастию и потому сегодня высветляли себя голодом. Вскоре кормчий объявил, что впереди слева показался остров Чериго, и всезнайка Амбруаз принялся пояснять:

— Так называют сей остров венецианцы, а теперь это наименование распространилось повсюду, хотя на самом деле это — Кифера, знаменитейший в древности остров поклонения богине Афродите, от имени острова богиня любви даже получила прозвище — Киферея. Но более всего сей уголок земли известен тем, что на нем водилось несметное количество пурпурных улиток. Их использовали для приготовления пурпура в качестве красящего вещества.

— А сейчас? — живо откликнулся Ричард.

— Сейчас, как я слыхивал, их осталось совсем мало.

— Тогда и к Кифере не будем причаливать, — махнул рукой король. — Подальше надо нам держаться и от Посейдона и от Афродиты. К тому же мне хочется успеть заглянуть на Родос, поглазеть на знаменитого колосса.

— Как?! — так и ахнул Амбруаз. — Ваше величество!

— Что такое, друг мой? — спросил Ричард.

— Разве вы не знаете?