Риелтор

— Дмитрий Константинович! — позвал Вадим, положив трубку. Никто не отозвался. Он выглянул за дверь. Еще минуту назад Вадим Георгиевич видел узкую спину Митроши, сидящего за столом около окна за какими-то бумагами, а теперь его и след простыл.

За три недели, прошедшие со времени регистрации фирмы, протеже тестя никак себя не проявил, если не считать поездок по риелторским инстанциям: нотариус, палата, БТИ. Тут он действительно чувствовал себя как рыба в воде: раздавал комплименты, с улыбочкой вручал конфеты, справлялся о здоровье родственников и детей, и неприступные с виду тетки таяли, расплывались, трепали Митрошу по плечам и даже позволяли целовать напудренную щечку. Они были рады познакомиться с «очаровательной парой», которая занялась таким нелегким и очень нужным людям делом — «помогать быть лучше и богаче в наше непростое время», — именно такие пафосные слова произнесла большая усатая тетка из Регистрационной палаты. При этом Вадим с Александрой смущались и чувствовали себя, как жених с невестой во время церемонии бракосочетания. Митроша нашептывал им, что Эльвира Арнольдовна — так звали усатую тетку — человек нужнейший, последняя инстанция, после которой клиент становится полноправным собственником или бомжом. Но, к сожалению, она иногда берет не по чину, да еще грозится. Но вообще-то частенько Митроша нес чушь, которую молодые риелторы старались пропускать мимо ушей.

После знакомства с нужными людьми Митроша зарылся в бумагах. Днями просиживал за кодексам: инструкциями, положениями — сказал, что готовив юридическую базу, но Вадиму казалось, что Долгоносик (так за глаза окрестил он Митрошу) просто всех дурит. Никаких надежных сделок пока что не возникало, а обещанные Митрошей тысячи лежали в чужих карманах. Было несколько звонков от покупателей, но пока что им особо и предложить-то было нечего.

Вадим закрыл офис и выскочил на улицу. Быстр поймал частника (его машина была у Александры) не торгуясь, согласился заплатить полтинник — только побыстрей. Побыстрей не получилось, потому что кругом были пробки. Водитель, правда, попало опытный. Он внаглую выезжал на встречную полосу, рискуя правами, ловко вклинивался в любую дырку, возникающую в автомобильном потоке. Так что дому на Варшавке Вадим опоздал всего на семь минут.

Он вошел во двор и огляделся. Добротная «сталинка» нависла над двором балконами, карнизами и вычурной лепниной. Двор зарос кленами, рябинами, тополями, среди которых приютились гаражи. «Дои приличный, но еще неизвестно, в каком состоянии квартира», — подумал Вадим, выискивая глазами детскую площадку.

* * *

Под грибком возилась малышня, за которой со скамейки неподалеку наблюдали юные мамаши. Старуха никакой не было. «Маразм в последней стадии — забыла все, старая карга!» — с досадой подумал Вадим, уже жалея о потраченном полтиннике.

— Вадим Георгиевич! — раздался за спиной знакомый писклявый голос. Он обернулся. К нему, опираясь на палку, шла высокая статная старуха с волевым лицом. Видимо, она несколько минут наблюдала за ним из какого-нибудь укромного дворового уголка, до внешнему виду оценивая его «порядочность». Вадим, судя по голосу, представлял ее этакой белесой высохшей старушенцией в старомодных очочках и стоптанных башмаках и ошибся. Он пошел ей навстречу.

— Людмила Павловна, — представилась старуха, протягивая морщинистую руку. Он осторожно ее пожал, и клиентка показала палкой на открытую дверь третьего подъезда. — Вон туда!

— Что же вы мне сразу адрес не сказали, Людмила Павловна? Вот видите, пришлось вам спускаться, ноги маять.

— Это ничего. Мне с моим артритом даже полезно.

Они вошли в подъезд, на лифте поднялись на пятый этаж. Людмила Павловна долго возилась с замками, прежде чем впустила его в квартиру.

Это была довольно приличная «трешка», с высокими — три с половиной метра — потолками, восьмиметровой кухней, рядом с которой находилась небольшая темная комната — «для прислуги», как изволила выразиться старуха. Вадим осмотрел ванную комнату и туалет; стараясь не наследить, прошел по ковру к балконной двери. На балконе в деревянных с облупившейся краской ящиках трепетали на ветру высохшие цветы. Он оценивающе глянул на фотографии за пыльными стеклами — какие-то родственники, семейные снимки дореволюционных времен с заломанными углами, портреты родителей, еще довольно молодая Людмила Павловна под руку с генералом — пушечки в петлицах. Старуха перехватила eго взгляд.

— Мой муж был большим человеком, — сказал она с легким надрывом. — Сейчас таких мужчин днем с огнем не сыщешь — измельчали. Разве что Михаил Леонтьевич. Боря с ним был очень дружен.

«Да, язвительная старуха, — заметил про Вадим. — Теперь понятно, откуда ноги растут».

— Такую квартиру одной, конечно, дорого содержать, — кивнул Вадим. Его взгляд упал на телефон. — Зачем же вы мне звонили из автомата? — удивленно спросил он.

— Знаете, сейчас такие определители есть — сразу на аппарате номер видно, а по телефону можно и адрес узнать.

— Вы что же, боитесь меня? А рекомендации Езаветы Андреевны?