Риф Скорпион

И быстро пошел обратно. Бугер вполне мог просмотреть такую тонкую тетрадь, он вообще не искал тетрадки. В тот раз никто не знал об отсутствии тетради с росписями.

Рослый почтмейстер трудился на своем огороде. Приветствовал Вебстера кивком, подошел к забору.

— Скажите, Холмгрен много писем получал из-за границы?

— Как вы сказали? Да нет… Из Швеции изредка письма приходили. Должно быть, от родственников. Из Парижа — с большими перерывами.

Они посмотрели на стоящий поодаль старый дом Холмгрена.

Вебстер позвонил фрекен Энген, поблагодарил за приглашение на кофе на субботу, извинился, что не сможет прийти, ему нужно ехать в город. Довольно важное дело.

В Фредрикстаде он сел на первый поезд, идущий в Осло. Он был бы рад найти доказательства вины Стефансена. Тем самым будет завершено следствие по этому делу, он подведет черту. Но еще больше радовался Вебстер, обнаруживая свидетельства невиновности человека.

Выяснилось, что росписи Холмгрена в тетрадке подлинные. Два эксперта подтвердили это.

Вебстер поговорил с шефом угрозыска и с ревизором. Прокурор охотно утвердил отсрочку. Сумма растраты резко сократилась, и они начали сомневаться в виновности Стефансена.

Он ведь не упоминал эту сотню тысяч, в получении которой расписался Холмгрен, говорил только о тетрадке с росписями.

Сам Стефансен воспринял новость равнодушно, не пожелал обсуждать ее ни с Вебстером, ни с ревизором.

— Вот как? — сказал он. — Выходит, я должен только двести тысяч? Очень рад. Может быть, вы объясните, почему вообще за мной числится долг, если я не брал этих денег?

Нервно пригладив волосы, он отвернулся к стене. Вебстер сдался: от него толку не добьешься. Сказал ревизору:

— Будем заходить, дождемся, когда он будет в лучшем настроении.

Вебстер походил по сухим, чистым улицам столицы, взял курс в центр, прошелся туда и обратно по улице Карла Юхана. Люди понемногу оживали после долгой зимы. Они не обращали внимания на Вебстера, в меру плечистого, дюжего, статного, в добротном плаще, в хорошей серой шляпе. Поди определи, что за человек, чем занимается. Он часто в уме подводил итоги, гуляя вот так по улицам, если только не заглядывался на кого-нибудь, с кем был бы не прочь «пообщаться».

Кажется, что-то начинает проясняться, — говорил он себе. — Похоже на то. Необычное дело. Тугой курок. Во всяком случае, эти сто тысяч он не брал. Это вовсе не значит, что не взял остальные. Правда, жена утверждает, что Стефансен выдавал Холмгрену намного больше денег, В этом надо разобраться в первую очередь. Что, если Холмгрен получил всю недостающую сумму? Судя по всему, вполне возможный вариант. Но если так, куда Холмгрен дел эти деньги? Спрятал где-то? Для чего тогда кончать с собой? Проиграл на бирже? Вряд ли. Хотя кто знает. Если и впрямь каким-то образом проиграл деньги, это могло стать поводом для самоубийства. Что-то здесь нечисто. Фрекен Энген считает, что он был неспособен на такое. Дескать, она хорошо знала его. Но почему она избегает говорить о частных выплатах Холмгрену? М-м-м-м-м. Возможно, оберегает от пятен его репутацию. М-м-м-м-м.

Ладно, довольно об этом. Вебстер посмотрел на часы и сел на трамвай у «Гранд-отеля». Он предвкушал обед. Его жена была хорошая стряпуха.

8

В этом году отпуск Вебстера пришелся на конец июня и начало июля. Дни в горах, на турбазе по соседству с одной фермой, шли слишком быстро. Отличное обслуживание, сметана, форель, копченое мясо и прочие вкусности. На несколько коротких недель он забыл о правонарушениях, о тюрьмах и полиции. Задумал попросить еще несколько недель, когда начнется охотничий сезон.

Взяв еды на дорогу, он уложил рюкзак и отмерил по каменистой тропе два десятка километров, спускаясь в долину, где находилась железнодорожная станция. Жена, два сына и две дочери остались в горах до конца школьных каникул; ему же на этот срок отводилась роль соломенного вдовца.

Он был не прочь раз в году пожить один. Полный порядок. Ощущение новизны бытия. Никаких особых выходок он себе не позволял. После работы иногда заходил в увеселительный парк, предпочтительно вместе с кем-нибудь из коллег. Или отправлялся на пароме на полуостров Бюгдэй, или ехал на электричке за город, в зеленые зоны. По воскресеньям — пляжи на берегах Осло-фьорда, в Шёстранде или Ингиерстранде. Купался, ел в хороших ресторанах, выкуривал сигару-другую. Иногда позволял себе выпить стаканчик виски с содовой, но вообще-то на спиртное не налегал. Не слишком поздно возвращался домой в пустую квартиру. Ложился спать.

В первое утро после отпуска он в девять часов участвовал в смотре. Стоял загорелый и бодрый вместе с другими следователями, изучая взглядом грешников, которых по одному вводили в комнату. Большинство арестантов были ему знакомы — постоянные клиенты, задержанные накануне днем или ночью. Сразу после отдыха в горах он смотрел на них с состраданием. Печальная картина. Жаль этих людей. Несчастные. Два рядовых взлома, четыре простеньких кражи, одно сомнительное ограбление, один сутенер, нападение на кассира, мелкая кража в магазине. Горемычное дно столицы.