Рифл шафл

Войдя в прихожую, в темноте наткнулась на шелестящий мешок с мусором. Включив свет, вопросительно посмотрела на спутника.

– Да прибрался! Проявил дружескую заботу. Тут всё было несколько раскидано и слегонца поколочено… А теперь сделай милость – закрой роллеты на всех окнах.

Зинка послушно исполнила указание.

Кольцов негромко посвистел.

– Эй, охрана! Выходи. Мы прибыли.

Дверь из ванны отворилась, и перед Зинкой предстала Идочка Тусевич, то есть – Елена Синицына, а ещё точнее – Элен Холм.

– Это Цветов настоял, чтобы вас охраняла именно я. А против его щедрых вознаграждений никто не устоит. Он, кстати, ещё купил вам новый телефон… Вам и Фёдору.

– И что, ты целый день в туалете сидела? – зло пошутила Зинка.

– Ничего страшного, – спокойно ответила девушка. – И сидела, и по полу ползала, чтобы из окон было не видно. У меня такая работа!

– Значит, кольца он не нашёл! – проговорила Зинка. – Теперь мне придётся искать?

– Не придётся! Вот оно твоё «колечко-носи-на-здоровье»!

Фёдор извлёк из нагрудного кармана джинсовой куртки перстень и надел несопротивляющейся Зинаиде на средний палец.

– Носи так, чтобы все видели…

– Ты его нашёл?

– Ну… Если честно, я на видео посмотрел, куда его Ольга определила – аккурат в заварочный чайник, прямо в коричневую гущу. Шилов там посмотреть и не догадался. Да и потом, он с психу тут всё раскидав, видимо, решил, что ты с кольцом смылась…

– И теперь я – наживка?

– Точно! Только не наживка… Ты у нас – приманка…

Зинка хотела возмутиться, высказав Кольцову всё, что она о нём думает, А также – о его друге Молине, о перстне, о Шилове… Но смогла себя остановить, увидев ироничный взгляд, которым наградила её темноволосая Холм.

– Боитесь? – вкрадчиво спросила девушка.

– Не больше твоего, – огрызнулась Зинаида. – Давай, Кольцов, излагай план действий и вали, мне ещё гостье постель стелить. И самой не мешало бы с дороги помыться.

– Никакого плана нет… – задумчиво ответил Фёдор. – Наши с Молиным предположения основываются на остром дефиците времени у Шилова. Он загнан, но пустым ему уходить нет смысла. Он пойдёт напролом в любой момент. Думаю, и сейчас он за нами следит.

Зинка замерла и медленно стала водить глазами по сторонам.

– Снаружи, – уточнил Кольцов. – Главное – не дайте ему обнаружить Елену…

– А как мне ходить в магазин, например, за хлебом?

– Ходи на здоровье, только кольцо в магазин не надевай. Вряд ли он осмелится приблизиться к тебе в людном месте. У него логика простая: кольцо у тебя; ты уезжала – кольца в доме не было; ты вернулась – вернулся и перстень.

Они попрощались…

Опуская металлические роллеты на входной двери, Зинка слышала, как «Вольво» подъехал к сторожке охранников.

«Если Кольцову с утра на смену заступать, значит, и ночует вместе с Олегом Николаевичем…», – мысль о том, что Фёдор будет всего в двухстах метрах от её дома, успокаивала.

* * *

Утро следующего дня началось с позднего завтрака.

Выспавшись от души, Зинуля проснулась от настигшего её чувства голода. Она с раздражением подумала, что, демонстрируя качества радушной хозяйки, ей придётся заняться готовкой чего-то «существенного». Она даже поинтересовалась у Элен, что ей лучше приготовить, чтобы угодить гостье.

– Не заморачивайся! Живи так, как будто меня и нет рядом.

– Ну тогда будем довольствоваться угощением из тётушкиного дома.

Даже за хлебом в магазин идти не понадобилось.

После того как они с Леной разобрали коробки с продуктами – которые хлебосольные невестки вручили ей в качестве гостинцев – оказалось, что помимо колбас, сыров, буженины, варенья, соленья и молодой картошки, в наличии имелось и полбуханки домашнего каравая.

Холм ликовала как ребёнок. Она нюхала колбасу и закатывала глаза…

– Я выросла в семье фермера, – пояснила девушка. – У нас в Эстонии каждый второй сельским хозяйством занимается, в деревнях такие вкусные колбаски делают, а сыры… И никакой химии! Всё своё – натуральное! Между прочим, до девятнадцатого века эстонцы называли себя «maarahvas», что буквально значит – «народ земли», то есть занимающийся земледелием, – она взяла в руки банку с молоком и зачем-то слегка потрясла в руках. – Я когда совсем маленькая была – ещё при Советском союзе – меня бабушка молоком умывала. Помню…

– При каком Советском союзе? – удивилась Зинка. – Если тебе двадцать один год…

– Да что вы, Зина – мне гораздо больше тридцати.

– Как? – Зинка не поверила услышанному.

– Умение изменять имидж, подражать – тоже входит в мои обязанности, – спокойно пояснила Холм.

Зинка присмотрелась попристальнее…

Нет, ничего не выдаёт в Элен её возраста. Идеальна гладкая кожа, густые тёмные волосы, длинные стройные ноги… Двадцать, ну двадцать с небольшим…

– Это потому, что я всегда улыбаюсь и делаю удивлённое лицо… Возраст выдаёт настроение, одежда, походка, состояние волос…