Рифтеры (Сборник)

Дежарден кивнул на блюдце с таблетками дури на кофейном столике. Элис поджала губы:

– Это не опасно?

Химия организма старших правонарушителей могла очень неприятно взаимодействовать с самыми безобид­ными релаксантами, а Джовелланос совсем недавно об­завелась этой химией.

– Думаю, после того, что ты натворила, тебе уже ни­чего не страшно, – проговорил Дежарден.

Она понурилась. В горле у Дежардена застряла кроха раскаяния. Он сглотнул, радуясь этому чувству.

– Главное, не мешай их с аксотропами, – добавил он немного мягче.

– Спасибо.

Она приняла наркотик как оливковую ветвь, заброси­ла в рот вишнево-красный шарик. Видно было, как она собирается с духом.

– Я боялась, что ты никогда больше не захочешь со мной разговаривать, – тихо проговорила она.

– И ты это заслужила. – Он оставил фразу висеть в воздухе между ними. И представил, как наматывает на кулак ее вороной хвостик. Как поднимает за волосы, чувствует, как ее ноги дергаются в воздухе...

«Нет, остановись».

– Но я, наверно, понимаю, почему ты так поступи­ла, – сказал он наконец, позволяя ей перевести дыхание.

– Правда?

– Думаю, что понимаю. Ты очень самоуверенна, – он вздохнул, – и очень веришь в меня. Иначе бы этого не сделала. Думаю, это чего-то стоит.

Казалась, она не дышала с самого появления, и только теперь выдохнула, услышав приговор: условное освобож­дение.

«Купилась, – подумал Дежарден. – Решила, что на­дежда есть».

А другая мысль, подавленная, но упрямая, твердила: «Разве она не права?»

Он погладил ее ладонью по щеке, уловил тихий ко­роткий вздох, вызванный прикосновением. И сморгнул мелькнувший образ: удар с плеча по этому милому, до­верчивому лицу.

– Ты веришь в меня куда больше, чем я сам, Элис. Не знаю, насколько это оправданно.

– Они украли у тебя свободу выбора. Я просто ее вернула.

– Ты украла у меня совесть. Как мне теперь выби­рать?

– Умом, Кайфолом. Блестящим, прекрасным разу­мом. Не какими-то инстинктивными примитивными эмоциями, от которых в последнюю пару миллионов лет больше вреда, чем добра.

Дежарден опустился на диван, в животе у него вне­запно засосало.

– Я надеялся, что это побочный эффект, – тихо ска­зал он.

Она присела рядом.

– Ты о чем?

– Сама знаешь. – Дежарден покачал головой. – Люди никогда ничего не продумывают до конца. Я вроде как надеялся, что вы с дружками просто... не предусмот­рели этого осложнения, понимаешь? Что вы просто хоте­ли отключить Трип, а все эти дела с совестью... ошибка. Непредвиденная. Но как видно – нет.

Она тронула его за колено.

– Почему ты на это надеялся?

– Сам точно не знаю. – Его смешок был похож на лай. – Наверное, я рассуждал так: если вы не знали – то есть сделали что-то случайно, то это одно, а вот если сознательно взялись изготовить свору психопатов...

– Мы не психопатов делаем, Ахилл. Мы освобождаем людей от совести.

– Какая разница?

– У тебя по-прежнему есть чувства. Миндалевидное тело работает. Уровень серотонина и дофамина в норме. Ты способен к долгосрочному планированию. Ты не раб своих импульсов. Спартак ничего этого не изменил.

– Это ты так думаешь.

– Ты правда считаешь, что все гады на свете – пси­хически больные?

– Может быть, и нет. Но готов поспорить, что все психи на свете – гады.

– Ты – нет, – сказала она.

И уставилась на него серьезными темными глазами. Он вдыхал ее запах и не мог остановиться. Он хотел ее обнять. Хотел выпотрошить ее, как рыбу, и насадить го­лову на палочку.

Он скрипнул зубами и промолчал.

– Слышал когда-нибудь о парадоксе стрелки? – по­молчав, спросила Элис.

Дежарден покачал головой.

– Шесть человек в неуправляемом вагоне несутся к обрыву. Единственный способ их спасти – перевести поезд на другой путь. Только вот на другом пути кто-то стоит и не успеет отскочить, поезд его задавит. Переве­дешь ли ты стрелку?

– Конечно.

Это был простейший пример общего блага.

– А теперь предположим, ты не можешь перевести стрелку, но можешь остановить поезд, столкнув кого-ни­будь на пути. Столкнешь?

– Конечно, – немедленно ответил он.

– Вот что я для тебя сделала, – объявила Элис.

– Что?

– Для большинства людей это не одно и то же. Они считают, что перевести стрелку – правильно, а столк­нуть кого-то на рельсы – нет. Хотя это в точности та же самая смерть против того же количества спасенных жизней.

Он хмыкнул.

– Совесть не рациональна, Ахилл. Знаешь, какие ча­сти мозга включаются, когда ты делаешь моральный вы­бор? Я тебе скажу: медиальная лобная извилина, задняя часть поясной, угловая извилина. Все это...

– Центры эмоций, – вставил Дежарден.