Рифтеры (Сборник)

Сейчас она была просто пехотинцем, патрулирующим отдаленные места в подержанной передвижной клинике и дешевыми, просроченными чудесами. Ей уже не платили много месяцев, но это ее не трогало: полный пансион предоставили ей даром, да и в Бостоне ее никто не ждет с распростертыми объятиями: она, может, и обладает им­мунитетом к Бетагемоту, но вполне способна стать пере­носчиком заразы. Но и это ее тоже не волновало. Работа занимала все время. Она сохраняла Таке жизнь.

В конце концов еще дышащий труп молча сошел с дистанции. Пришедшие ему на смену соперники уже не так страшно тыкали Уэллетт носом в бесплодность ее работы. Последние несколько часов она обрабатывала, в основном, опухоли, а не жертв болезни. Странно, конеч­но, на таком-то расстоянии от ПМЗ. Но раковые опухоли можно было вырезать. Простое дело, задача для дронов. Такие операции она проводила блестяще.

В общем, так Уэллетт и сидела, раздавала мультики- назные ингибиторы ангиогенеза[93] и ретровирусы на фоне увядающего, болезненного пейзажа, где сама ДНК была на пути к исчезновению. Если приглядеться, кое-где до сих пор виднелась зелень. Весна, в конце концов. Зи­мой Бетагемот обычно слегка отступал, давая старожилам шанс каждый новый год цвести и расти, а, когда прихо­дило тепло, наноб возвращался и душил конкурентов на корню. А штат Мэн находился от первоначального тихо­океанского заражения очень далеко, дальше уже приходи­лось мочить ноги, а также обзавестись кораблем и при­личным шифратором, чтобы сбросить ракеты со следа.

Сейчас, правда, под обстрел евроафриканцев можно было попасть и на суше. Когда-то они стреляли только по объектам, пытавшимся пересечь Атлантический океан; но после Пасхи нанесли несколько ракетных ударов и по континенту: похоже, там у кого-то сильно чесались руки по поводу более эффективных мер сдерживания. Удиви­тельно, что песок на всем побережье еще не превратился в стекло. Если верить официальным сообщениям, оборо­нительные сооружения Северной Америки пока отража­ли самые худшие атаки. Тем не менее, защита долго не продержится.

Россини уступил место Генделю. Очередь к Таке уве­личивалась. На место каждого принятого ею пациента приходили еще двое. Пока беспокоиться не о чем: су­ществовала критическая масса, некий порог личной от­ветственности, до которого толпа никогда не выходила из-под контроля. А сегодня клиенты выглядели так, что, даже если спровоцировать, сил на погром у них просто не хватило бы. По крайней мере фармы перестали тре­бовать деньги за лекарства, которые она применяла и раздавала больным. Конечно же, они этого не хотели: эй, неужто кто-то думает, что исследования и разработка всех этих чудодейственных эликсиров ничего не стоит? Просто у них не осталось выбора. Даже немногочислен­ная толпа может натворить немало бед, если требуешь платить вперед.

Предплечье величиной со ствол дерева, обезображен­ное привычными хворями: лепрозный серебристый от­тенок первой стадии Бетагемота, редкие меланомы и...

«Секунду. А вот это странно». Припухлость и краснота походят на инфекцию от укуса насекомого, но вот ранка...

Така посмотрела в лицо пациенту. Мужчина с грубой кожей примерно пятидесяти лет взглянул на нее в от­вет: белки его глаз усеивали кровавые точки лопнувших капилляров. На мгновение Уэллетт показалось, что он своей тушей заслонил свет, но нет... это незаметно под­крались сумерки, пока она была занята с предыдущими пациентами.

– Кто вас покусал? – спросила Така.

– Клоп какой-то. – Он покачал головой. – На про­шлой неделе, кажется. Чешется страшно.

– Но тут четыре отверстия

Два укуса? Две пары мандибул у одного клопа?

– У него еще десять ног было. Очень странная хрень. Я их уже видел тут несколько раз. Правда, раньше меня не кусали. – Он неожиданно взволнованно прищурил свои красные глаза. – А что, оно ядовитое?

– Похоже, нет. – Така ощупала опухоль. Пациент поморщился, но что бы его ни покусало, после себя оно, кажется, ничего не оставило. – Ничего серьезного, если, конечно, вас покусали именно на прошлой неделе. Я могу дать вам что-нибудь против инфекции. Это в общем-то мелочь, если сравнивать...

– Да, – ответил пациент.

Она нанесла на опухоль немного антибиотика.

– Я могу сделать укол антигистамина, – сказала она, словно извиняясь, – но боюсь, эффект от него будет не­продолжительным. Если потом вас станет донимать зуд, пописайте на опухоль.

– Что сделать ? Пописать?

– Моча наружно ослабляет зуд, – объяснила Така. Она протянула ему заряженную кювету; мужчина, как обычно, пожертвовал свою кровь. – Теперь, если вы про­сто...

– Я знаю, что надо делать.