Рифтеры (Сборник)

Перро обрадовалась, но не сильно удивилась.

– Ты еще там? – спросила Кларк.

– Угу. Пока на связи.

– А они быстро учатся.

Су‑Хон вспомнила, как Лени задумчиво посмотрела на голое запястье там, в аэропорту:

– А что с твоим запястником случилось?

– Разбила.

– Зачем?

– Твои приятели сообразили, как отрубить выклю­чатель.

– Они мне не... – Не приятели. Даже не коллеги. Она понятия не имела, что они такое.

– А теперь ко мне в визор залезла ты. Была бы я поумнее, и его бы выбросила.

– Значит, с тобой и другие выходили на связь? – Ко­нечно, выходили – с чего бы Су‑Хон быть единственным человеком на Земле, удостоенным приема у Мадонны Разрушения?

– Ах, да. Я забыла, – сухо проговорила русалка. – Ты же ничего не знаешь.

– Так выходили или нет? Другие, вроде меня?

– У них мозгов еще меньше, – ответила Кларк и продолжила путь.

«Не напирай».

Ряд худосочных березок закрыл боту обзор. Камера по левому борту ловила Кларк лишь урывками, сквозь вертикальную путаницу белых черт.

– Я заходила в Водоворот, – сказала Лени. – Люди... они говорят обо мне.

– Да, знаю.

– А ты в это веришь? В то, что они говорят?

Перро решила подойти к вопросу аккуратно, поскольку и в самом деле не верила:

– Значит, ты не носишь в себе конец света?

– Если это и так, – ответила Кларк, – то анализы крови ничего не показывают.

– Сейчас практически ничему в Водовороте верить нельзя, – заметила Перро. – Там противоречие на противоречии.

– Безумие какое‑то. Я понятия не имею, как это вообще началось. – Несколько секунд тишины, затем: – Я недавно видела человека, который походил на меня, ну когда я в костюме.

– Я же тебе говорила. У тебя есть друзья.

– Нет. Тебе нужна не я, а нечто, живущее в сети. Оно просто... зачем‑то украло мое имя.

Бип.

Внезапно засветился треугольник, уловивший некий подвижный объект. Кормовая камера рефлекторно дала увеличение.

– Стой, – сказала Перро. – У меня тут... Лени.

– Что?

– Тебе лучше сойти с дороги. Кажется, там этот псих из убежища.

Так и было. Сгорбившись над рулем древнего горного велосипеда, он проявился на экране подобно зер­нистому кошмару, налегая на педали с усилием, всем своим весом. Сиденья под ним не было. Как и шин: велосипед громыхал по дороге на голых ободьях. Скелет, оседланный монстром. Куртка мужчины была темной и влажной, одного рукава не хватало; в здании он явно ходил в другой.

Мужчина не сводил глаз с дороги; лишь раз кинув быстрый взгляд через плечо, в конце концов он скрыл­ся во мраке.

– Лени?

– Здесь я. – Она показалась из водосточной канавы.

– Он уехал. Вот всегда такие уроды попадаются, когда пушки под рукой нет.

– Он не хуже всех остальных в том бункере. – Кларк выбралась обратно на дорогу.

– Он только что забил до смерти человека.

– А куча народа вокруг стояла и смотрела. Или ты не заметила?

– Ну...

– Знаешь, люди так часто поступают. Просто стоят и смотрят. Они все соучастники, они ничем не лучше... да они даже хуже. Он, по крайней мере, хоть как‑то себя проявил.

– А ты вроде тоже не пошла против него или я чего‑то не заметила? – огрызнулась Перро и тут же пожалела об этом.

Кларк повернулась лицом к «оводу», но ничего не сказала и пошла дальше.

– Они – не все... соучастники, Лени, – уже спокойнее произнесла Су‑Хон. – Люди хотят действовать, они просто... боятся. И многие по собственному опыту знают, что единственный способ справиться с проблемой – просто отступить...

– О, ну да, мы все – лишь жертвы собственного прошлого. Даже не думай поднимать эту тему.

– Какую тему?

– Про несчастных жертв насилия. Ты знаешь, что такое насилие на самом деле? Это оправдание.

– Лени, я не...

– Например, ты в детском саду, а какой‑то урод запускает тебе руку в трусы. Или кто‑нибудь изнасиловал тебя в зад. И что с того? Ну да, останутся синяки. Будет кровотечение. Правда, когда падаешь с качелей или ломаешь руку, повреждений еще больше, но почему тогда никто не ноет о «насилии»?

Из Лени изливалась такая ярость, что Перро за тысячу километров от нее пошатнулась.

– Я ничего такого не говорила... и вообще, физи­ческие травмы – это лишь часть беды. Эмоциональные гораздо сильнее...

– Чушь. Думаешь, мы с нашим устройством не можем пережить какую‑то мелкую детскую травму? Ты знаешь, сколько млекопитающих жрут своих детей? Если б мы так надолго выходили из строя от побоев в детстве, то не протянули бы и десяти поколений.

– Лени...

– Ты думаешь, все эти солдаты, бандиты, копы так бы торчали от изнасилований, если б мы сами не делали из них невесть что? Если б у нас коленки не подгибались, если б мы не тряслись при одной мысли о том, что нас изнасилуют? Да ну на хрен. На меня нападали твари прямиком из ночных кошмаров. Я столько раз уже могла свариться и остаться похороненной заживо, что сбилась со счета. Я знаю все о том, как довести человека до срыва, до слома, и сексуальное насилие тут даже в первую десятку не входит.

Она остановилась и впилась взглядом в бота Перро. Та увеличила картинку: рифтершу трясло.

– Или, может, у тебя есть причины не согласиться со мной? Личный опыт, которым бы ты подкрепила все эти модные банальности?