Рийрия. Исполнение пророчества

— Еще как беспокоит, друг мой! Мои бумаги в ужасном состоянии. Они слипаются, чернила текут, я не могу ничего записать, а мне, как я уже упоминал при нашей первой беседе, не стоит хранить воспоминания о столь удивительных вещах у себя в голове. Я уже начинаю сожалеть, что напрасно потратил столько времени в пыльных библиотеках и скрипториях. Не повторяйте моих ошибок, друг мой! Вы еще молоды. Послушайтесь моего совета: берите от жизни все что можно! Дышите полной грудью, пейте вино, целуйте девушек и всегда помните, что чужие рассказы и вполовину не так увлекательны, как события вашей собственной жизни. Признаюсь, когда я узнал о предстоящем путешествии, я… скажем так, несколько разволновался. Нет, скажу прямо: испугался. Вы, наверное, спросите, чего может бояться человек в моем возрасте. Отвечу: всего. Чем меньше вам осталось, тем больше вы цените жизнь. Я еще не готов умереть. Вы только посмотрите вокруг: ведь всего этого я никогда не видел.

— Зато вы видели лошадей и женщин, не так ли? — усмехнулся Адриан.

Булард с любопытством посмотрел на него.

— Я историк, а не монах.

Увлекшись беседой, Адриан едва не споткнулся.

— Понимаю, — продолжал старик, — что по мне уже не скажешь, но в молодости я был весьма недурен собой. И трижды был женат. Всех их, бедняжек, пережил, но до сих пор по ним скучаю, знаете ли. Их лица не стерлись из моей хрупкой, ненадежной памяти, и я сомневаюсь, что когда-либо это произойдет. Вы когда-нибудь бывали влюблены, Адриан?

— Не знаю… Не уверен. Как это определить?

— Любовь? Ну, это как возвращение домой.

Адриан задумался.

— О чем вы думаете? — спросил Булард.

Адриан покачал головой.

— Ни о чем.

— Друг мой, не кривите душой. Меня не обманешь! Вы о чем-то задумались. Мне можно довериться, я сохраню вашу тайну. Скорее всего, я о ней тотчас забуду, а если и нет — что ж, я старик в забытых богом джунглях и уж точно умру прежде, чем успею кому-либо рассказать.

Улыбнувшись, Адриан пожал плечами.

— Я просто думал о дожде.

Тропа стала шире. Их взорам открылся огромный водопад и дюжина тростниковых построек, сгрудившихся посреди небольшой поляны. Хижины с куполообразными крышами стояли на высоких деревянных сваях. Подняться в них можно было по шатким лесенкам или прочным ступенькам, в зависимости от размера хижины и, очевидно, состоятельности хозяина и назначения постройки. В самом центре поляны находился очаг, окруженный выкрашенными в разные цвета камнями и деревянными столбами, на которых висели шкуры животных, черепа и гирлянды из костей, бусин и длинных ярких перьев. Жители деревни были темноволосыми, темноглазыми, с шоколадной кожей, женщины носили шелковую, красиво расписанную одежду. Путники остановились. Вперед вышел только Дилладрум. Проводник направился к очагу, где его встретили старшие мужчины деревни, и они обменялись почтительными поклонами.

— Как вы думаете, кто эти люди? — спросил Булард.

— Тенкины, — ответил Адриан.

Булард удивленно поднял брови.

Адриан бывал прежде в таких деревнях, но не в этой. По полуострову были разбросаны сотни подобных поселений, как две капли воды похожих друг на друга. Развалины восточного Калиса были последними сохранившимися останками Старой империи. Несмотря на опустошительные гражданские войны на западе, в Калисе все еще развевались старые имперские флаги. Веками государство противостояло набегам орды газель. Однако время сослужило гоблинам хорошую службу. Остатки старого мира погибли, когда орда гоблинов прошла сквозь джунгли и захватила древнюю восточную столицу Урлинеус. Если бы не Гленморган Третий, они могли бы захватить весь Аврин.

В битве при Виланских холмах Гленморган Третий со своими рыцарями одержал победу над гоблинами. Газель отступили, но частично осели на материке. Вскоре после победы Гленморгана Третьего предали, и он так и не успел восстановить границы империи. Его дело перешло в руки менее блистательных мужей, которые перессорились, не поделив трофеи, и это отвлекло их от борьбы с газель. Урлинеус, последний великий город Старой империи, остался в руках гоблинов, и Калис уже никогда не был прежним.

Оказавшаяся изолированной восточная часть государства из последних сил боролась против растущего давления газель, однако захватившие власть короли-воины погрязли в междоусобных войнах, и некоторые из них, дабы сокрушить соперников, призвали на помощь газель. Постепенно связи укрепились, стерлись различия, и из этого непрочного союза родились тенкины — люди, принявшие обычаи, традиции и верования гоблинов. Калианцы обходили тенкинов стороной и вытеснили их глубже в джунгли, где те жили словно между молотом и наковальней.

Дилладрум вернулся к отряду.