Рихард Зорге

И неожиданно для всех Зорге отказался от «высокой чести». Видите ли, партийной работой должен руководить человек, способный беззаветно выполнять свой партийный долг. Но сможет ли так относиться к партийным делам корреспондент многих газет и журналов, обозреватель, то и дело разъезжающий по Дальнему Востоку, наконец, неофициальный консультант по международным вопросам? Найдутся более достойные… хотя бы Венеккер!

Скромность журналиста оценили и в посольстве и в Берлине. Другой с радостью ухватился бы за такое предложение…

А Зорге заволновался: он страшился дополнительной проверки, неизбежной в подобных случаях. Нацистская организация была смердящей клоакой, где верх брали карьеристы, доносчики, бандиты, наподобие того же Мей- вингера. Они сразу же стали бы подкапываться под Рихарда, доносить, проверять и перепроверять…

Теперь советский разведчик с еще большим рвением продолжал писать доклады за всю посольскую ораву и обсуждать с полковником Мейзингером, кого из нацистов следует держать на подозрении и является ли граф Дуеркхайм чистокровным арийцем. Мейзингер был грозным, но слепым орудием – если потребуется, его всегда можно направить против своих противников. Абверовец Отт и гестаповец Мейзингер бережно охраняли советского разведчика от покушений всякого рода завистников и доносчиков.

«Некоторые сотрудники были недовольны моим влиянием в посольстве и даже выражали свое возмущение по этому поводу. Не будь у меня обширных познаний, никто из работников посольства не стал бы обсуждать со мною проблем, не стал бы интересоваться моим мнением по секретным делам. Они обращались ко мне за советом, так как были уверены, что я могу в какой-то мере помочь в разрешении спорных вопросов».

Отт считал, что из Рихарда мог бы получиться превосходный военный разведчик. «Зверь Варшавы» Мейзингер говорил журналисту: «Твое место в гестапо!» Зорге называл обоих «ангелами».

…Радиограмма из Центра. «Рамзаю» объясняют, что его сейчас, к сожалению, не могут отозвать на Родину. Сложная международная обстановка. Придется потерпеть. Он печально улыбается. Кому-кому, а ему-то не следовало бы этого объяснять! Он пишет:

«Само собой разумеется, что в связи с современным военным положением мы отодвигаем свои сроки возвращения домой. Еще раз заверяем вас, что Сейчас не время ставить вопрос об этом…»

Выкроив час, он стучит на машинке: работает над книгой о японской агрессии. Трещат цикады в саду. В раскрытые окна вползают душные испарения огромного города, мускусный запах цветов. На синем небе, над черепичными крышами с задранными углами, – круглая белая луна. Из дома напротив доносится тоненький детский голос: «О цуки-сама, маруку, ман маруку-дэс…» («О госпожа луна, круглая, совершенно круглая…»)

ДО ВОЙНЫ – СЧИТАННЫЕ ДНИ

Остается рассказать о шестнадцати месяцах, которые составили бессмертную славу организации Зорге. Это самый напряженный, самый плодотворный период в жизни всей организации. События достигли наивысшего накала. На карту было поставлено все, и даже забота о собственной безопасности отошла на задний план.

События развивались так: в июле 1940 года в Токио из Берлина прибыл специальный посланник Херфер, он приехал с особыми полномочиями от Гитлера. Он считал себя искусным дипломатом, такого мнения, по-видимому, придерживались и на Вильгельмштрассе, так как понятие о дипломатическом искусстве у нацистов носило весьма своеобразный характер: брать за горло всякого, с кем хочешь завязать «дружеские» отношения. Пренебрежение нормами международного права, вероломство, шпионаж, ложь – вот нехитрый набор фашистской дипломатии. Старая дипломатия исходила из убеждений: переговоры должны всегда быть процессом, а не эпизодом, они всегда должны быть длительными и конфиденциальными. Гитлер, наоборот, считал: чем быстрее, тем лучше. Нечего разводить церемонии! Дипломат обязан уметь запугивать.

Достойный ученик своего фюрера, Херфер олицетворял в своей особе все эти качества. Он жаждал действия.

Он обладал представительной внешностью и недалеким умом. На его толстых губах беспрестанно играла загадочная улыбка, хитроватые суженные глаза с подозрением ощупывали каждого нового знакомого: когда едешь с особой миссией, не доверяй никому, будь начеку, жди провокаций, покушений. Помни: иностранная разведка действует! Любой официант может оказаться агентом, твоим убийцей.

От шпиономании Херфер избавился лишь тогда, когда оказался в германском посольстве в Токио. Здесь его встретили с распростертыми объятиями старые добрые друзья – посол Отт, Мейзингер, доктор Зорге.

Обед в доме Эйгена Отта. В Европе война, а здесь мирно сияет солнце, пляжи переполнены, фольксдойче занимаются коммерцией, содержат рестораны и мастерские. Даже бои в Китае замерли.

Херфер приехал разрушить всю эту японскую идиллию. Он покровительственно похлопывает по плечу своего друга доктора Зорге. О, намечаются дела!.. К сожалению, до встречи с представителями японского МИДа он не имеет права разглашать…