Рикошет

— Мы потолковали прямо на стройплощадке. И хотя были предельно вежливы… Правда же, Никита? Парень наш развесил сопли и начал клясться, что просто не смог отказать двоюродному брату, который попросил его поработать водилой. Якобы этот кузен не раз выручал их семью деньгами, а у нашего верхолаза сестренка — инвалид детства и все такое, обычный набор.

Артур не назвал ни одного имени — осторожничал. И правильно делал, мы ведь уже не раз прошли: доверять нельзя никому. И то, что мне неистово хотелось верить Климу, еще ничего не значило.

— В общем, наш парень согласился помочь. Но якобы он ни сном, ни духом не знает, кто руководил операцией из банка. Возможно, если он действительно «шестерка», а не прикидывается… Говорит, что брат особо не посвящал его в детали. И правильно делал, судя по тому, как он с ходу раскололся. Поливец даже брови сдвинуть не успел… Прекрасного кузена наши ребята уже взяли, утром допросим.

— Обалдеть! — искренне воскликнул Клим. — Какая у вас работа интересная… А к вам никак не попасть после Института физкультуры?

— Ты там учишься? — только сейчас я сообразила, что не знаю этого.

Наспех кивнув, он опять начал пожирать глазами Логова:

— Может, сначала в полицию пойти?

— Может, — равнодушно отозвался Артур. — Но я бы на твоем месте этого не делал… Вот если б мне сейчас было как тебе — двадцать?

— Двадцать один…

— Вот именно. Я выбрал бы нормальную жизнь. Без всей этой сволоты, с которой приходится встречаться изо дня в день. Без уродов, которые до смерти насилуют своих детей… Без девочек, перерезающих горло «папикам», которые купили их за копейку… Без… Ну, в общем, ты понял, да?

Мне вдруг очень захотелось это узнать:

— А чем бы ты занялся, если б тебе сейчас было двадцать лет?

Артур перевел на меня взгляд, и только сейчас я заметила, до чего он устал, хоть и пытается бодриться ради меня. Под глазами набрякли мешки, и кожа стала казаться серой.

— Я уехал бы к морю, — он улыбнулся мне краешком рта. — Помнишь тот дикий пляж возле Евпатории? Вот такой уголок нашел бы. Завел бы собак… Разбил садик. Ловил бы рыбу.

— Собаки не едят рыбу, — мне еле удалось произнести это связно, так вдруг свело губы.

Артур кивнул:

— Верно. Я продавал бы ее и покупал им мясо. — Он рассмеялся. — Или приучил бы их есть рыбу вместе со мной! Мы ведь со многим миримся ради тех, кого любим, правда?

— Вы заскучали бы от такой жизни, — усомнился Никита.

Мне захотелось зажать ему рот ладонью. Он не понял. Они оба не поняли, о чем говорит Артур…

* * *

— Поедешь с нами, целее будешь, — объявил Артур после завтрака.

От того, что Сашка так и просияла, у него тепло заволновалось сердце: она еще с нами! Не готова отказаться от всего на свете ради этого футболиста, что приходил вчера… Неплохой парень и симпатичный, но разве он стоит целого мира? Невероятного Сашкиного мира, сотканного из придуманных историй и настоящего горя. Что Клим знает об этом? Сможет ли оценить? Вдруг и читать-то не любит? Что свяжет их тогда? Песнь гормонов стихает быстрее, чем кажется…

Всю ночь Артур просыпался в тревоге, даже вставал и, отодвигая штору, переглядывался с яркой луной. Пока она была маленькой и худенькой, как Сашка, но неудержимо стремилась вырасти… Зачем? Он прижался лбом к стеклу: «Что за глупый вопрос?» Все в мире стремится стать больше, обрести значимость. И никто не желает помнить о том, что, став полной, луна опять пойдет на убыль, а человек, достигнув расцвета, начнет стареть, добравшись до вершины, неудержимо покатится вниз…

— Зачем тебе взрослеть, маленькая? — прошептал он, думая не о луне.

Заставил себя вернуться в постель и, на удивление, быстро уснул, но через час очнулся ото сна с той же мыслью, уже налившейся отчаянием. Ему захотелось разбудить Сашку и спросить напрямик: ты только и ждешь, когда мы с Никитой уедем, чтобы зазвать Клима? Мы уже мешаем тебе?

Поэтому утром, увидев неподдельную Сашкину радость, сам чуть не завопил от восторга, как в детстве, когда они играли в индейцев и носились по московским дворикам, потрясая сухим прутиком вместо копья. Никто из них почему-то не желал примерять форму шерифа, и Артур тоже готов был драться за роль Чингачгука или Грязного Гарри. А теперь оказался на другой стороне… И не жалел об этом, хотя все то, что наговорил вчера о жизни на берегу моря, тоже было правдой. Та, несостоявшаяся, судьба могла быть чистой, как прозрачная волна… Но кому-то же приходится и дерьмо разгребать…

Он подумал об этом, когда они приехали в Комитет и Володя Овчинников ворвался в его кабинет:

— И что ты думаешь?! Я пробил место рождения Малафеева и его брата Николая Ткаченко. Они оба провели детство на окраине Мытищ. Так себе райончик…

— В таких и зарождаются банды, — усмехнулся Логов. — Интересно! И кто же у них ходил в друзьях детства?

— Несколько имен проверяем, но одно тебя порадует…

Артур погрозил кулаком:

— Не тяни!

Лицо Овчинникова приняло торжественное выражение:

— Та-дам! Данила Макарычев. Помнишь такого?

— Да ладно?! — ахнула Сашка. — В жизни бы не подумала! Такой… Иванушка-дурачок…