«Рим». Мир сериала

К. Жуков: Но Октавиан оказался, как и его приемный папа, умный – ни с кем не стал сводить счеты, заставил выбрать себе второго консула – Квинта Педия. Квинт Педий (я думаю, скорее всего, это инициировал Октавиан, но закон называется «законом Педия») продвинул в сенате закон о признании вины всех заговорщиков против Цезаря. В нем указали кого попало. Заговорщиков лишили воды и огня, то есть объявили врагами народа.

Д. Пучков: Любителям 1937 года на заметку. А как по-латыни «враг народа»?

К. Жуков: Затрудняюсь сейчас сказать.

Д. Пучков: Потому что когда американский фильм называют Public Enemy, а переводят как «враг государства» – какого государства?

К. Жуков: Нет-нет, это «враг народа». Виноватыми назначили Децима Брута и Секста Помпея, который был вообще ни при чем.

Д. Пучков:

Не при делах.

К. Жуков: А вот негодяев Лепида, Марка Юния Брута, Гая Кассия Лонгина почему-то не включили в список.

Д. Пучков: И прочую сволочь…

К. Жуков: Назначили стрелочников. У Децима Брута-то все вроде как было в порядке, потому что он, между прочим, выступал против изменника Марка Антония (после того как он соединился с Марком Эмилием Лепидом, их обоих назначили врагами государства). Децим Брут был приличный человек, и вдруг выяснилось, что он тоже враг народа. В итоге с ним осталось 300 человек войска, остальные убежали. Он поехал в Галлию к знакомым галлам, которым делал в свое время пацанский подгон, те его поймали и написали Марку Антонию: «А у нас тут Децим Брут!» Марк Антоний сказал: «Это очень хорошо. Отрубите ему голову и пришлите мне». Так галлы и поступили.

Д. Пучков: Круто!

К. Жуков: Вот так Децим Брут закончил свою политическую карьеру. К сожалению, в фильме этого не показали, а было бы интересно. Но тогда бы двумя сезонами дело не ограничилось. Таким образом, Децим Брут выбыл из игры, а у Антония собрались серьезные силы. И тогда Октавиан решил с Марком Антонием помириться. Собственно говоря, все его политические маневры после Мутинского сражения были направлены на то, чтобы сократить количество центров силы до двух. Тогда, по крайней мере, будет с кем договариваться. Он вывел из игры одного, другого. Оставался Марк Антоний, но он был слишком мощный, его так было не завалить.

Д. Пучков:

А тем временем на поле битвы Пулло бродит среди трупов…

К. Жуков: Встречает Октавиана.

Д. Пучков: «Тит Пулло, только не говори, что ты обираешь трупы». – «Ты кто?» – «Не узнаешь, Пулло?» – «Это ты, юный господин?» – «Мы старые друзья». – «Октавиан?» – «Теперь меня зовут Цезарем». – «Возмужал! Всегда знал, что в тебе это есть. Значит, ты победил?» – «Похоже, да». – «Но как – без обид?» – «Моя заслуга мала, легионы под предводительством Гирция и Пансы сражались героически, а остальным я обязан Агриппе». Агриппу как-то не раскрыли – какой-то мордатый лох, вокруг Октавии прыгает, и понять, что он мегаполководец, зрителю не удалось.

К. Жуков: Марк Випсаний Агриппа здесь просто какой-то Молчаливый Боб из фильма «Джей и Молчаливый Боб».

Д. Пучков: Боб-молчун.

К. Жуков: Да. В словах Октавиана ошибка, потому что Гай Вибий Панса в это время мучительно помирал от раны и в сражении участия по понятным причинам не принимал.

Д. Пучков:

«Ну, как бы то ни было, поздравляю». – «И что привело тебя сюда, Пуллон? Судя по всему, ты не принимал участия в бою?» – «Ворен покинул Рим с Антонием – надеялся отыскать его до начала сражения, приехал сообщить, что его дети живы. А теперь надо узнать, жив ли он сам». – «Значит, надо его найти. Мои трибуны лично поищут среди раненых». – «Спасибо, я не ожидал». – «Ерунда. Если не найдешь его здесь, прочеши Цизальпинские холмы – Антоний и его люди притаились там. Гонец! – И дает ему маляву. – Поезжай на север…»

К. Жуков: «Опасное письмо», как сказали бы в XVI веке.

Д. Пучков: Да. «Если остановят, покажи печать Цезаря». Взяв с земли…

К. Жуков: Навоза…

Д. Пучков: …ладонь ляпнул на свиток, поставил печать. Она же через 100 метров отвалится!

К. Жуков: Тем более что у его человечка-то отличная походная, как это сказать…

Д. Пучков:

Канцелярия.

К. Жуков: Конторочка переносная – там что, воска не было?

Д. Пучков: Странно.

К. Жуков: Он же постоянно пишет какие-то письма, отправляет корреспонденцию – и какашками ее запечатывает? Ни земля, ни навоз не удержались бы. Воск же специально придумали. Если бы какахи держались вместо воска, воск был бы никому не нужен – какахи всегда под рукой.

Д. Пучков: «Тут же немедленно тебе понадобится свежая провизия и быстрый конь – люди Агриппы об этом позаботятся». – «Благодарю, господин!» И помчался.

К. Жуков: Опять включаем Smoke on the Water. Марк Антоний общается с личным составом и с Поской в Цизальпинских холмах.

Д. Пучков: Не-не-не, там эти: «О, герои-завоеватели вернулись!»