«Рим». Мир сериала

Могли заставить (не в боевой обстановке) деревянный меч таскать, то есть нечто позорное, чтобы все видели – лох! Человеку становилось стыдно перед товарищами, он подтягивался, исправлялся. Если совершил более серьезное должностное или дисциплинарное преступление, могли высечь, для этого у ликторов были розги. А за серьезное нарушение – сон на посту в карауле, неповиновение приказам начальства, бунт в боевой обстановке против непосредственного или вышестоящего командира, бегство с поля боя, дезертирство – убивали. Самый обычный способ наказания – это заставить твоих товарищей по контубернию или центурии бить тебя палками. Если выживешь (такое бывало), то лишали римского гражданства и отправляли в изгнание. Это, в принципе, как смертная казнь, тем более если вы находитесь в боевом походе непонятно где. В этом же смысл наказания шпицрутенами. Наказывает не палач, а свои же товарищи, потому что ты провинился в первую очередь перед ними. И все понимают, что наказывают не потому, что так начальству захотелось, а потому, что человек всех подставил. Шпицрутен тоже крайне опасное для здоровья наказание.

Казнь от палача – это нечто совершенно другое: все видят, что это начальство так распорядилось, и специально обученный человек твоего товарища замочил. Педагогический эффект есть, но абсолютно другой. А тут ты сам участвуешь в наказании с полным осознанием того, что ты таким образом, во-первых, мстишь за себя, потому что тебя человек подставил под серьезную опасность, уснув на посту – вас же могли перерезать, пока он дрых. Во-вторых, ты своей рукой приводишь в исполнение наказание, зная, что если ты так поступишь, то эти самые люди сделают то же самое с тобой, и это сильно сплачивало.

Д. Пучков: Еще бы! Коллег по опасному бизнесу.

К. Жуков: Да-да-да. Казнь – отрубание головы. Предварительная порка для позора и отрубание головы или только отрубание головы. За какие-то сверхвыдающиеся отличия могли лишить римского гражданства и сдать в рабы, но для этого нужно было сделать что-то неимоверно плохое.

И в исключительных случаях, как мы знаем, во время восстания Спартака (последний раз, насколько мы можем судить) применялась децимация, когда в подразделении, сбежавшем с поля боя, казнили каждого десятого. То есть ответственность не персональная, а коллективная. Это какая-то очень древняя традиция, уходящая глубоко-глубоко в доцарские или раннецарские времена, и прибегали к этому исключительно редко.

Могли ли быть у римских легионеров какие-то маршевые кричалки в духе морпехов из кинофильма Full Metal Jacket?

К. Жуков: Мы не знаем. Если и были какие-то походные песенки, частушки и прочее, их не записывали, поэтому мы ничего о них не знаем. Наверное, были. А может быть, для римлян это показалось бы какой-то жуткой ересью. Наши-то кричалки все рифмованные, их на бегу или во время марша удобно выкрикивать, потому что строчки перекликаются друг с другом.

Д. Пучков: Не нужны нам прошмандовки, любим мы свои винтовки.

К. Жуков: А римская поэзия была враждебна к любой рифме. Когда появились рифмованные стихи, римляне старой школы очень удивлялись: какой дурак пишет такие стихи? Каждая строка дразнит другую похожестью – чушь какая! У них был совершенно другой строй поэзии: никакой рифмы, только размер рулил и ритм. А такого рода стишки на кричалку будут плохо ложиться. Хотя, опять же, это все досужие рассуждения, не основанные на конкретных исторических источниках.

Я как-то читал в книге Александра Кравчука «Галерея римских императоров», что Иосиф Флавий не является достоверным источником. Внесите ясность.

К. Жуков: Иосиф Флавий – это писатель. Писатель создает нарративный, то есть повествовательный источник. То, что товарищ Иосиф Флавий лично знает хорошо, он имеет шанс описать подробно и достоверно, если он что-то знает плохо или только понаслышке, это, естественно, будет обладать низкой достоверностью. Задача историка – сравнить, не противоречат ли друг другу сведения в самом источнике, и сличить его с параллельными текстами. У Иосифа Флавия, как в любом нарративном источнике, есть несколько слоев – есть слои предельно ценные, вполне достоверные и информативные, есть, скажем так, средне-пустые: вроде бы они полезные, а вроде бы непонятно, так было или не так, к ним нужно осторожно относиться. А есть ложные, которые он или специально придумал, чтобы кого-то оправдать, или не знал, заблуждался, был обманут. Поэтому, когда спрашивают, достоверный источник Иосиф Флавий или нет, официальная наука со всей академической добросовестностью отвечает: по-разному.

Д. Пучков: Кстати, очень плохо всегда был переведен. Но недавно его перевели заново. Не помню кто. Ты не читал?

К. Жуков: Нет. Да на латыни читайте, господи, что вам?