Рим. Цена величия

Ирод быстро кивнул и поднялся, все еще не решаясь проронить хоть слово. Даже приветствие застыло на языке от того ужаса, что пережил он, когда преторианцы протащили его, сонного и полуодетого, по улицам Рима. Толпы плебеев потешались над ним, кидали камни, а Ирод молил богов, чтобы не встретился никто из знакомых.

Рабы поспешно внесли столик с изысканными закусками и вином. Ирод сглотнул слюну.

– Поешь, Агриппа, – милостиво сказала Клавдилла. – Важные дела помешали и мне позавтракать.

– Благодарю тебя, госпожа, – хриплым голосом ответил он, – наш император присоединится к нам?

– Нет, он слишком занят, чтобы тратить драгоценное время на недостойные пустяки, – отрезала Юния, и Ирод совсем пал духом.

Значит, на заступничество старого друга не стоит надеяться. Клавдилла не выпустит из рук свою добычу. Неожиданно страшная догадка озарила его измученный разум. Еда и питье отравлены!

Юния заметила, как ужас исказил его лицо, и догадалась, о чем он подумал.

– Нет, Ирод Агриппа. Здесь нет яда. Неужели, если бы я хотела отравить тебя, то не сделала бы этого ранее? Ешь и и пей вволю, твой смертный час еще не настал.

Она взяла со стола чашу.

– Совершим возлияние Церере, сегодня ее праздник.

И отпила, глядя ему в глаза. «Будь что будет», – устало подумал Ирод и последовал ее примеру. Юния разломила булочку и подала ему половину, он покорно принял, откусил маленький кусочек и, осмелев, отправил в рот оливку и кусочек козьего сыра.

– Ну вот, понимание меж нами установлено, – произнесла Юния, делая еще глоток из чаши. – Теперь ты знаешь, что я не собираюсь тебя отравить, и, надеюсь, ответишь на мои вопросы. Но вначале прочти…

Она выудила из рукава столы какой-то свиток и подала ему. «Приговор. Значит, меня сбросят с Тарпейской скалы», – устало подумал Агриппа и разломал императорскую печать на пергаменте. Приподняв тонкие брови, Клавдилла насмешливо наблюдала, как меняется его лицо. Ирод в волнении даже встал: содержимое свитка поразило его до глубины души. Отбросив пергамент, он преклонил колени перед императрицей, но в этой позе уже не было страха, а были почтение и глубокая благодарность. С колен он поднялся уже тетрархом.

– Садись, Агриппа. Признаться, я долго колебалась, решая твою участь, – величественно произнесла Юния. – Но твой последний поступок убедил меня в твоем раскаянии. Хотя тебе не следовало самому убивать предательницу Гемму, нужно было вернуть ее мне.

Ирод похолодел: он не ожидал, что она обо всем осведомлена. И промолчал, не найдя, что ответить.

– Я требую, чтобы ты убрался из Рима и никогда не возвращался. Это мое условие в обмен на этот свиток. Ты согласен?

Агриппа быстро кивнул и увидел, как потеплел ее взгляд.

– Я рада, что мы так скоро договорились, – сказала она.

Огоньки любопытства заплясали в его больших выпуклых глазах.

– Могу я спросить тебя, госпожа?

Клавдилла быстро кивнула.

– Золотая статуя в спальне Фабия изображала тебя? Не твоя ли божественная красота свела его с ума?

– Да. Его любовь не знала границ в безрассудстве.

– Еще бы, – согласился Ирод. – Из-за нее он и покончил с собой.

– Нет, он не сам перерезал себе вены. Это сделал Макрон по приказу Тиберия. И золотую статую уничтожил тоже он. Разве твой лучший друг не сознался тебе в этом преступлении?

Обомлевший Ирод молча смотрел на Юнию. И она вдруг задала ему свой вопрос:

– А зачем ты следил за нами в лупанаре Варус? Разве признания Макрона, что мы – любовники, тебе было недостаточно?

Агриппа покраснел, уже не удивляясь, что ей известно и об этом.

– Я хотел знать, кто отец ребенка, – ответил он.

– Ты думал, что я могу родить от любовника?

– Я тогда уже понял, что нет. И рассказ Геммы подтвердил это. Ты никогда не любила никого, кроме Калигулы.

– Верно, Ирод. Боги предназначили нас друг другу с самого рождения. А Макрон уже выполнил свое предназначение и скоро умрет. Я была недальновидна, что позволила своему сердцу диктовать мне решения, и едва не поплатилась за это, – сказала Юния.

И Ирод увидел, как легкая дымка сожаления заволокла ее взгляд. Но один взмах длинных ресниц – и дымка рассеялась без следа.

– Какое предназначение выполнял Макрон? Кажется, то, что Калигула остался в завещании старого цезаря, а Гемелл был объявлен, пусть негласно, незаконнорожденным, – твоя заслуга.

Юния приложила палец к губам.

– А вот за знание этой тайны ты можешь поплатиться жизнью, – ответила она. – Стоит ли это того?

Охваченный смутным подозрением, он сделал отрицательный жест.

– Благодари Фортуну, что сегодня милостива к тебе, – сказала Клавдилла. – Разве ты не знаешь, что у царей длинные руки?

Она поднялась и вышла, более ничего не прибавив на прощание. И Агриппа навсегда запомнил дивный аромат, оставшийся витать после ее ухода. Этот запах многие годы преследовал его ночами, когда он, задыхаясь, просыпался среди кошмаров, и даже тогда, когда ее уже не было среди живых.